– Ну, не совсем танк, – ответил Негодяев как-то без энтузиазма. – БМП или БТР что-то в этом роде.
– А глянуть можно? – по-детски загорелся Илья Степанович.
Ответить Негодяеву не дал пацан, неожиданно выскочивший откуда-то на роликах.
– Жихарев! – тут же признал его Мерзлов. – Ты чего здесь мотаешься? А папка твой где? На работе или опять пьяный спит?
– Кстати, – Негодяев заметил Конькова, – ролики достали?
– Да. Они там в машине. Од-девать? – Саня был инертен, пассивен, немногословен.
– А об этом распорядятся вот они, – директор указал на Пашу и Люсю.
– Вообще-то, главный на съёмках режиссёр, – заметила Люся.
– А у вас, что всё готово к съёмкам?
– Паша, у нас всё готово?
– Надевайте ролики, – мягко попросил Паша Конькова.
– И этот ваш второй тоже! – напомнил Негодяев. – И где он, в конце – концов! Почему я его не вижу! Он каскадёр у нас или тайный агент?
Коньков пошкрябал к своей машине, именно пошкрябал настолько гадко было у него на душе. По дороге он увидел режиссёра, тот сидел под каким-то неказистым брезентовым тентом, уткнувшись в Пашин ноутбук. Проходя, Саня заглянул ему через плечо. Сергей Сергеевич играл в шахматы. На Конькова неожиданно накатилась злость, но тут же сразу и отлегла, как волна морского прибоя. Оно ему надо вникать в подробности человеческих отношений. Человек поимел женщину, а теперь имеет ноутбук её мужа. Обычное дело для этого извращенного мира. А он сам в этом мире просто странник, который, считай, уже приоткрыл дверь, чтоб шагнуть дальше в чистую стерильную вечность за порог этого грязного топтаного перетоптанного миллионами ног бытия.
Додумать эти глубокие философские мысли он не успел. У своей машины он увидел напарника и Бэби. Бэби косо зыркнула в его сторону ненавидящим взглядом.
– Тебя Н-негодяев спрашивал, – доложил Коньков напарнику. – Считает, что ты т-тайный агент.
Напарник заметно вздрогнул, даже побледнел весь.
– Не может быть.
– А т-ты что тут делаешь? Н-не уехала? – Это Коньков уже накатился на свою напарницу.
– Забыла перед тобой отчитаться! – Бэби так и жгла: что взглядом, что голосом.
Он отвернулся, сосредоточив внимание снова на напарнике. Тот при дневном свете выглядел не так презентабельно, как вчера ночью. Лицо его было сильно исцарапано и видимо вовсе не ветками густых терновых кустов. Поняв взгляд Конькова, как вопрос он буркнул, отодвинувшись подальше от Бэби:
– Вчера ночью у калитки какая-то дура исцарапала.
Как он ни старался, говорить тихо, Бэби всё равно услышала.
– Дура? Сто процентов Галя! – почти радостно воскликнула она, но и с презрением одновременно. Как всякая маловыразительная девушка она дико не любила красавиц. Да, к тому же ещё и таких, что называют собак человеческим прозвищем. – Главная местная героиня! – добавила она, выразительно искривив свои и