Жак вскинул автомат, мгновенно реагируя на угрозу.
“Как на учениях,” – подумал он. – “Несколько выстрелов, чтобы замедлить или остановить цель, если потребуется добить выстрелом в голову или ножом.” Прозвучало несколько выстрелов, тело второго солдата упало. Из-за темноты было плохо видно, но Жак понимал, что такое попадание должно привести к летальному исходу.
Тони валялся в крови без сознания. Судорожными руками, хватаясь за рацию, Жак хотел было вызвать помощь. Он оставил тело нападавшего лишь на мгновение, тем самым дал ему возможность скрыться. Повернувшись обратно, обоих тел уже не было. Жак огляделся по сторонам, но ничего не было слышно кроме ветра и вновь усиливающегося дождя.
– Срочно нужна поддержка, и медицинская помощь в церемониальном зале. У нас раненый, труп и вражеская цель. – как только Жак закончил говорить, тишина звоном раздалась в его ушах. Пульс и дыхание сложно было контролировать. На мгновение ничего не было слышно кроме ветра и шума дождя, гуляющего по этажам.
Сердце стучало словно автоматная очередь. Жак насчитал семь ударов, прежде чем услышал звонкий смех, доносящийся откуда-то сверху. Раздались выстрелы. Все произошло слишком быстро. Жак даже не успел поднять оружие, как перед его ногами с глухим ударом рухнуло тело. Это был рыцарь Света, присланный ему на помощь. Однако было сложно назвать это телом – лишь оболочка, исковерканная до неузнаваемости. Вырванный позвоночник свисал, словно окровавленная цепь, обрамляя место, где когда-то была спина. Кровь хлынула фонтаном, заливая Жака с ног до головы горячей, липкой волной. Её металлический запах ударил в нос, смешиваясь с кислым привкусом паники.
Жак инстинктивно вскинул автомат и выпустил очередь в сторону тени, мелькнувшей в углу комнаты. Звуки грохота дробились о стены, как эхо ужаса, но результат оказался ничтожным – тень исчезла так же внезапно, как и появилась. Он повернулся в сторону, где ещё секунду назад лежал его истекающий кровью товарищ. Теперь там осталась только багровая лужа, растёкшаяся по грязному полу. Сердце Жака забилось чаще, а руки, сжавшие оружие, затряслись. Дрожь невозможно было остановить.
Подняв фонарь, Жак направил его луч на балкон второго этажа. Картина, открывшаяся перед ним, словно вырвалась из самого худшего кошмара. На перилах стоял худощавый, бледный человек с голым торсом, на котором четко прослеживался рельеф сухих мышц. Его кожа была мертвенно-бледной, местами покрытой темными пятнами, словно следами от давних ран. На его поясе висела длинная черная рваная ткань, грязная и изношенная до такой степени, что её подол перемешался с грязью и запекшейся кровью. Эта одежда напоминала скорее саван, чем одежду живого существа, усиливая жуткое впечатление.
Он