– О, да ты взрослеешь, мой друг Меримаат.
– Я не твой друг, – снова огрызнулся он, поскольку на него сильно повлияла новость, что Тутмоса нет и, возможно, не будет в ближайшее время, а они с ним и правда крепко дружили.
– Давай, погруби богу, – я с улыбкой посмотрел на него, – это ведь так умно и, главное, дальновидно.
– Я вообще, буду теперь только молчать в твоём присутствии, – взбеленился он и правда умолк.
– Меримаат, – к нам подошёл и Бенермерут, – бог Монту не виноват в том, что оказался здесь. Он объяснял, по чей прихоти это произошло. Не нужно его винить в этом.
– Но в теле Менхеперра именно он, – буркнул тот, но спорить дальше не стал.
– И что дальше? – мужчина спросил у меня.
– Просто живём дальше, – я пожал плечами, – не знаю, как вы, а я хочу сполна окунуться в безделье.
Тот посмотрел на меня с укоризной, но ничего не сказал, отойдя к молодому парню.
На пристани, поскольку царские корабли было видно издалека, собралось огромное количество народа, куда ни кинь взгляд, везде радостные и взволнованные лица. Чтобы соблюсти политес, Хатшепсут позвала меня к себе на корабль, и спускались мы вместе с ней первыми, одетые в одинаковые мужские одежды фараонов. При этом улыбаясь и показывая народу своё единство. Вскоре заиграла музыка, и мы, разойдясь по разным колесницам, в окружении охраны и чиновников различных мастей двинулись во дворец. Пышные проводы закончились ещё более пышной встречей, когда у входа царей приветствовали почти все, кто только обитал во дворце, не занятый делами.
Хатшепсут произнесла торжественную речь, в которой говорила о том, что два соправителя как никогда являются единым целым, и по воле богов, благословивших нас во всех храмах, которые мы с ней посетили по пути, завтра объявляется выходным днём. Писцы тут же стали строчить указ, народ и слуги радоваться, а вот чиновники недоумённо смотреть на царя, не понимая, что такого важного произошло в путешествии, если она решила так поощрить свой народ. Я всё это время стоял молча рядом с ней и улыбался.
Закончив речь, мы вместе, плечом к плечу, вошли во дворец, и тут улыбка с её лица спала, она повернулась ко мне.
– Неделя мне потребуется на перекройку земель и раздачу нужных указов, чтобы ты чувствовал на своих землях себя свободно, – сказала он спокойным тоном, – так что пока можешь занять покои Менхеперра, тебя в них проводят.
Я кивнул и остановился, а она пошла дальше в сопровождении множественной свиты.
– Мама! – услышал я звонкий голос и, повернув голову в ту сторону, откуда он исходил, увидел, как справа из коридора выбегает девушка лет шестнадцати и, приблизившись к Хатшепсут, радостно ей кланяется.
– Дорогая, я вернулась, – та улыбнулась, подняла её с пола и приобняла.
– Расскажешь, где была? – та смотрела только на неё, больше ни на кого вокруг.
– Конечно,