Становясь старше, люди обнаруживают, что участвуют в довольно длительной научной экспедиции, во время которой учатся, переживают горе и радости, рожают детей, те в свою очередь сами заводят детей и, возможно, делаются чуть мудрее. В современной истории внешняя среда, очевидно, тоже меняется весьма быстро. Таким образом, на протяжении десятилетий увидеть масштабы изменений становится легче. Мы начинаем больше ценить историков, задача которых отчасти состоит в том, чтобы помочь людям понять, что положение вещей изменяется, а также то, как и почему происходят перемены. Ныне, как и раньше, по-прежнему существует большой разрыв между молодежью и стариками. Молодым свойственно думать, что мир всегда был таким, какой он есть во времена их молодости, а пожилые помнят мир, в котором были моторные самолеты с пропеллерами и не было Интернета.
Эта склонность считать моментальный снимок мира, который мы видим, «реальностью», а не кадром в киноленте, иногда ставит нас в тупик и мешает нам. В настоящий момент существует множество развивающихся стран, но, как подсказывают сами слова «развивающиеся страны», постоянного состояния, вероятно, не существует.
Интересна эволюция понятий, описывающих «остальные 85 % населения мира». В какой-то момент мы перестали называть бедные страны «отсталыми», отдав предпочтение определению «неразвитые». Затем появилось понятие «третий мир», предполагавшее полное разделение передовых и развивающихся стран. А затем возникло понятие «менее развитые страны». Под этим понятием подразумевалось, что нынешнее положение вещей, возможно, не вечно и не постоянно. Спустя некоторое время мы перешли к понятию «развивающиеся страны», а совсем недавно – к понятию «новые рыночные экономики» (emerging economies). Переход к этому понятию был несколько запоздалым признанием того факта, что на фундаментальные и постоянные изменения следует не просто надеяться; такие перемены уже происходят. Эта эволюция языка свидетельствовала о растущем со временем осознании того, что эти страны не ввергнуты навечно в застой неразвитости, а, скорее, находятся в состоянии определенного перехода, пусть и длительного, занимающего почти столетие, к превращению в страны с высокими доходами.
К моменту, когда полученные мною знания заставили меня осознать глобальный пейзаж, континенты и существующие на них условия жизни и возможности, огромные различия в экономических условиях были частью экономического ландшафта. В 50–60-х годах ХХ в. большинство из нас, вероятно, считали, что мир устроен именно так, как это показано на моментальном снимке. Я и сам был таким. Я все еще помню жаркие мальчишеские споры о справедливости и несправедливости и доводы, объяснявшие столь сильное расхождение доходов. Есть, говорили тогда, сравнительно бедные страны и богатые страны. Вопрос: почему? Как могут существовать и сохраняться различия такого масштаба?
Естественный человеческий инстинкт заставлял нас искать виноватых,