Грани человечности. Современный уральский роман. Геннадий Мурзин

На работу пора, к восьми.

      Игорь засуетился.

      – Сейчас… Поймаю мотор… Далеко ехать? – Светлана не ответила, притворившись, что вопрос не расслышала.

      Они поднялись по мраморной лестнице, возле памятника основателям Екатеринбурга притормозил таксомотор. Игорь замешкался и Светлана, опередив, открыла дверцу, и шмыгнула в салон, тотчас же захлопнув за собой дверцу.

      – Но я провожу!

      Девушка отрицательно мотнула головой и послала воздушный поцелуй. Парень услышал ее единственное прощальное слово:

      – Позвоню!

      Парень долго стоял на месте, растерянно глядел в след удаляющейся машины и ничего не понимал.

      Глава 6. После стихии

      последовал крах

      Грабеж средь бела дня

      Минуло несколько месяцев. Подходил к концу холодный и ветреный декабрь 1995 года. Вовсю властвовали8 среди россиян законы рыночных отношений: одни всюду торговали всем и вся, а другие покупали, точнее, присматривались к кусачим ценам. Словом, это была стихия, в которой очевидны были два противоречия: а) царство изобилия на товарном рынке; б) абсолютное отсутствие денежной массы у населения. Картина, собственно говоря, была совершенно обратная той, которую люди наблюдали в конечной фазе советской власти, а именно: советские люди имели огромные сбережения на банковских счетах, но потратить их не могли. Тогда даже в знаменитом ЦУМе, что на Вайнера, вместо, например, телевизоров или холодильников, на первом этаже стояли размалеванные фанерные щиты, сообщающие тому, кто случайно забредет: данного товара нет в наличии и неизвестно, когда поступит.

      То была не единственная экономическая задачка, которую, ломая голову, пытался разрешить обычный советский человек.

      Окончательно добил обычного советского человека, лишив даже призрачной надежды, последний глава правительства СССР Павлов9