– Благодарю. Уверена, в вашей отрасли очень много гораздо более привлекательных и ярких девушек.
– Ольга Александровна курирует тот самый проект, о котором я тебе говорил, – наконец-то прерывает этот неловкий разговор Залесский.
– Даже так? – уже более заинтересованно смотрит на меня хиппи-режиссер. – Тогда предложение поучаствовать становится все более привлекательным.
– Поучаствовать в чем? – появляется рядом с нами Скворцова.
– В съёмках вашего фильма.
– В смысле? – воздух мгновенно тяжелеет, и чувствуется напряжение. – Мы сами занимаемся нашим проектом.
– Да, но, согласись, то, что вы сняли, достаточно сомнительного качества.
– Похоже, что вы еще сами не определились между собой, – Аркадий засовывает руки в карманы брюк. – Но я как минимум заинтересован, – задерживает на мне взор и, не попрощавшись, уходит.
– В смысле “сомнительного качества”? – не успокаивается Скворцова, налетая на Залесского.
– В прямом, – хмыкает Тимур.
– Да ты хоть представляешь, каких трудов нам стоило отснять весь материал?
– Судя по картинке, вы не особо заморочились.
Они продолжают препираться, когда я вижу высокую русую мужскую макушку, и сердце камнем летит вниз.
Я, как завороженная, слежу за тем, как этот человек разворачивается, и мысленно прикидываю варианты того, что буду делать, если это действительно окажется он.
Пульс учащается, а лоб покрывается капельками пота. Кажется, что весь мир замедляется, когда мужчина оборачивается и я выдыхаю.
– Ну ты и мудак, Тимур, – слышу, словно морок, голос Полины.
– Не претендовал тебе нравиться, – усмехается он.
– Какого черта ты вообще влез в это?
– Ольга Александровна! Вам плохо? – доносится голос Залесского.
– Все в порядке, – говорю сдавленно. – Наверное, это из-за духоты.
Вдох-выдох, беру себя в руки.
– Ребят, обсудите, пожалуйста, мирно между собой, что именно хотите видеть в своём фильме, и, когда определитесь, дайте мне знать. Благодарю за увлекательный день. Увидимся в университете.
Впервые за долгое время я вспоминаю, как опасно может быть находиться на многолюдных мероприятиях. Поэтому спешу заползти в свое укрытие и не высовываться.
Только сев в такси, я ощущаю, как напряжение отпускает меня. В голове ни одной мысли о просмотренных фильмах, а только страх и проклятое предчувствие надвигающейся беды.
Но как только машина отдаляется от кинотеатра, меня начинает отпускать. И, добравшись до дома, я снова верю, что мне удастся построить здесь нормальную жизнь.
Так продолжается несколько дней. Я нахожу равновесие, которое никто не в состоянии пошатнуть. Не обращаю внимания даже на мрачные взгляды Руднева и его абсолютный отказ реабилитироваться в моих глазах на парах, вследствие чего он не получает допуск к сессии. Отстраненно общаюсь