– Верно, мне нужен выкуп, – подтвердил механический голос, чуть свистя.
– Я все вам отдам только выпустите меня.
– Боюсь, выкуп мне нужен не в традиционном смысле этого слова.
– Что? Что это значит? – жалобно протянула заложница, чувствуя будущую жестокость его реплики.
– Ты заплатишь выкуп, но не деньгами, а грехами, – последнее слово отозвалось режущей мукой, словно от удара наотмашь.
– Грехами? Я ничего не сделала, – сказала жертва, стараясь безуспешно придать твердость своему голосу. – Боже, я медсестра, я ничего не сделала! Правда, я умоляю, выпустите меня. Я дам вам все, что у меня есть, – слезы вновь покатились по её щекам, стекая с подбородка на худые ключицы. – Я вас умоляю, я правда ничего не сделала, – всхлипывала она.
Похититель не ответил. Снова послышалось раздражающее шипение рации. Пленница ударила передатчик о стену, случайно стукнув собственную кисть. Она выкинула рацию, поднесла ладонь к мокрому от слез лицу и, закусив палицы, бесшумно закричала. Женщину разрывало от безумного страха, неспособного покинуть её тело. Другой своей рукой она вновь начала долбить верхнюю часть гроба. Раз за разом пленница наносила слепые удары. Они не были сильными, но точно разъяренными внутренним испугом. Уже два худых кулака безостановочно врезались в деревянный материал маленькой тюрьмы, ни в силах разбить её оковы. Внезапно ощутив сильное жжение, она поднесла одну из рук ко рту и языком почувствовала сладковатую горячую кровь у себя на косточках пальцев. Её вкус только распалил гнев, но вместо нанесения ударов по деревянной крышке, заложница, напротив, тихо легла, решительно намереваясь выбраться из смертельной ловушки. Сначала она постаралась применить первый совет по выживанию в гробу – не паниковать. Однако пленница сразу поняла, что это невозможно. Абсолютная темнота, не позволяя видеть реальность, легко предоставляла возможность для создания любых фантомов. Почти ежесекундно заложница выглядывала вымышленное лицо своего похитителя внутри гроба, что заставляло её всю сжиматься в жутком страхе. Ей казалось, что кто-то дергает её за стопы и задевает плечи. Она вечно брыкалась, неспособная выдержать совершенную статичность. Женщине чудилось, что она не одна в этой тьме, что кто-то прямо сейчас смотрит на неё, как на беспомощную добычу, готовясь разорвать её на куски. Но пленница безуспешно пыталась отогнать эти мысли. Помимо этого, она понимала, что крики и глубокое частое дыхание станут предвестниками её ускоренной смерти. Поэтому пленница старалась дышать редко, но владеющий ею ужас не раз сбивал ровное дыхание. С закрытыми глазами, отсчитывая десять единиц до каждого вдоха, она вспоминала, как оказалась погребенной заживо.
Легкий ветер октября взбивал только начавшие опадать листья и нежные сумерки неотвратимо надвигались на этот ясный четверг.