Эрван представил себе, как директора, профессора и прочие надзиратели запирали двери подведомственных зданий, едва монстры внутри спускались с цепи, – на манер того, как одни члены банды стоят на стреме, пока другие насилуют девушку.
Эрван, который ни в коей мере не утратил способности испытывать отвращение, в данный момент испытал его в полной мере. И не он один. Эта практика была отныне запрещена. Постановление 1998 года объявляло противозаконными любые «посвящения». Ассоциации и комитеты встали плечом к плечу. Циркуляры Министерства образования ежегодно напоминали о запрете. Результат: новым веянием при посвящении стало заставить новичка сожрать эти бумаги – в качестве испытания. No comment.
Он выключил компьютер и решил поспать несколько часов. Положил в дорожную сумку рубашки, носки и трусы. Пока он занимался своими делами, перед его глазами неотрывно стояла одна и та же картина: молодые ребята нагишом перед ангаром дрожат под градом тухлых яиц, муки и дерьма, снося оскорбления от людей в масках.
Он спросил себя, действительно ли это расследование обеспечит ему тот глоток свежего воздуха, на который он так надеялся?
8
Грегуар Морван шел по пляжу: темная галька, небо как черный мрамор. На самом деле это была не галька, а яйца, крупные, как мячи для регби, и наверняка скрывающие внутри мерзкую рептилью жизнь. Он продвигался с осторожностью, чтобы их не раздавить. И опять он ошибся: это оказались не яйца, а головы. Бритые человеческие головы. Он опустился на колени (он был еще молод) и попытался очистить их от вулканического песка.
Они были живыми: бритые женщины с вытатуированной на лбу свастикой, зарытые по самую шею. У некоторых глаза были большие, белые, без радужки и зрачка. У других – раскосые, как при болезни Дауна. У третьих – множество крошечных зубов вокруг пепельного языка.
Женщины его жизни.
Женщины его смерти.
Когда одна из них попыталась его укусить, Морван резко проснулся и тут же вскочил, как будто у него свело ногу. Несколько секунд его шатало, так что пришлось опереться о стену спальни. Голова кружилась. В горле пересохло. Ему всегда казалось, что бессознательное мстит во время сна за ту цензуру, которая мешает ему проявиться во время дневного бодрствования. Самого Морвана эта теория не касалась: его кошмар был не сном, а воспоминанием.
Он глянул на часы: шесть утра. Заснуть снова не удастся. Он на ощупь нашел свои антидепрессанты. Минеральная вода. Таблетка. Глоток. Он уже не знал, что позволяет ему держаться: химические молекулы или просто привычный жест, когда он их проглатывал.
Сделал