Эбби вновь обратилась к врачу – тому самому, который доказывал, что с Каллумом все в порядке, – и настояла, чтобы им дали направление на консультацию к главному специалисту по педиатрии. В конце концов, после множества тестов и обследований, был вынесен вердикт: аутизм.
Для Эбби диагноз стал оправданием. С самого начала, когда у нее не получалось кормить его грудью, она думала, что делает что-то не так. Значит, из относительно тихого и спокойного младенца он превратился в ребенка, плохо переносящего прикосновения, не потому, что я ему отвратительна, поняла она. И когда на курсах молодых мам толпа незнакомых детей вокруг так ошарашила Каллума, что он больно ударил девочку кубиком, я тоже была ни при чем. Оказывается, все это – проявления аутизма. И она сняла с себя вину. По крайней мере, частично. Но для Гленна все было по-другому: диагноз разрушил его представление об отцовстве, его будущее.
Спустя несколько дней после того, как они узнали новость, между ними состоялся разговор. Гленн, специалист по компьютерам, долгие часы прочесывал Интернет, и вместо того, чтобы искать группы поддержки или веб-сайты, где раскрывается сущность проблемы, откапывал лишь все самое бесполезное.
– Судя по всему, мы не сможем его брать с собой почти никуда – Каллума будет раздражать обстановка, он не сможет общаться с окружающими, – сказал Гленн.
В отличие от мужа, Эбби чувствовала облегчение и благодарность.
– Но это значит, что нам помогут. Мы знаем, как действовать.
Гленн меж тем продолжал рисовать мрачные картины:
– Похоже, он будет не в состоянии строить отношения. Никогда не сможет создать семью или удержаться на работе.
– С чего ты взял? Послушай, ему ведь всего два года!
– Думаю, нам нужно трезво смотреть на вещи.
Сейчас, вспоминая прошлое, Эбби лучше понимает, что происходило с Гленном: избавившись от розовых очков, он пытался объективно оценить будущее. Но тогда у нее складывалось ощущение, что он изо всех сил старается подавить ее оптимизм.
– Ладно, давай представим, что ему недоступны все эти гонки за быстрым удовольствием, составляющие культуру двадцать первого века. И что с того? Неужели это такая уж большая потеря? Да, возможно, он никогда не женится, не поймет, как работают банки, автобусы или магазины. Согласна, ничего здесь хорошего нет, но теперь мы хотя бы знаем, в чем причина. Мне кажется, очень большое значение имеет то, что мы сами думаем о его возможностях. Если мы дадим ему почувствовать, что он недостаточно хорош, это может усугубить положение.
– Вот, к примеру, он до сих пор даже не пытается научиться говорить. А даже если и заговорит, то, скорее всего, не будет понимать тонкостей языка. Что ты будешь с этим делать?
Разумеется, я хочу общаться с собственным ребенком, подумала Эбби. Какая мать этого не