Мы с группой поели, потом Старый Роджер обыграл меня в шахматы, а после этого я снова отправился к Иглодревам, чтобы увидеть Тину.
– А вы двое, похоже, подружились, – говорили при виде меня Иглодревы и переглядывались понимающе, как будто чтобы понять, что парень с девушкой нравятся друг другу, нужно быть семи пядей во лбу, хотя в этом нет ничего особенного.
Мы с Тиной прошли мимо Бруклинцев, Лондонцев и Синегорцев, и все они таращились на нас, переглядываясь, как будто хотели сказать: «Видали?» Мы направились за скалы, к Глубокому озеру, которое сияло внизу, в укромном месте, в окружении камней и светящихся деревьев, как мир внутри мира внутри другого мира. Мы спустились на берег, туда, где были в прошлый раз. Над водой порхала летучая мышь диковинной переливчатой окраски – то взмывала вверх, то снова спускалась. В зарослях кувшинок угнездилась пара уточек; птицы трещали и ворковали друг с другом, разглаживали лапками перья. На головах у уток сверкали крошечные зеленые огоньки. В чаще леса у Синих гор кричала звездная птица-самочка: «Аааа! Ааааа! Ааааа!»
Вдруг прямо возле нас раздалось уханье самца в ответ: «Хуум! Хуум! Хуум!» От неожиданности мы даже подскочили, потому что не заметили птицу на дереве в ярком свете белых огней. Птица хлопала золотистыми крыльями и трясла синим хвостом, так что разноцветные звезды мерцали. Наклонив голову, она скосила на нас черный плоский глаз, внутри которого, словно тайные мысли, мигали огоньки, открыла и закрыла черный крючковатый клюв, как будто хотела что-то сказать, но передумала. Из-под крыльев показались чешуйчатые лапы: птица свела кончики пальцев, и послышалось щелканье длинных черных когтей.
Тина развязала набедренную повязку и бросилась в теплую воду. Звездная птица, со свистом разрезая воздух, пролетела над озером и скрылась в лесу. До нас донесся шум ее крыльев, стук веток белосветов и несколько громких криков: «Раа! Раа! Раа!» Я нырнул за Тиной. Мы не стали возиться с устрицами – ведь все, что лежали поближе, мы собрали еще в прошлый раз. Вместо этого мы принялись соревноваться, кто быстрее доплывет до того берега и обратно, рассекая длинные узкие полосы водносветов или проплывая под ними, если заросли оказывались слишком густыми. Под водой казалось, будто мы летим над скалами, уходящими в глубину, над сияющими водяными огнями и волнистыми водорослями, над зелеными и красными тигровыми рыбами, над крошечными синими рыбками, которые плескались на мелководье. Все ниже и ниже, отмель за отмелью: Глубокое озеро не чета Большому и Длинному, где, нырнув, достаешь до дна. В Глубоком озере дна не видно.
– Ты придумал, о чем мы сегодня будем говорить? – спросила Тина, когда мы вылезли на берег, и отсыпала мне орехов с водносветов.
– Мы здесь, – ответил я, прожевав орех. – Так