– Без тебя знаю, старый дурак, – огрызалась дряхлая Джела. – Всем это прекрасно известно. Я о другом – если, конечно, ты вообще меня слушаешь: ты неправильно считаешь дни.
– Я уверена, мы сможем договориться, – мурлыкала Каролина.
– Все я правильно считаю, старая ты засоня, – не сдавался Митч. – Это твой счет отстает, потому что твое жирное сердце бьется слишком медленно и ты все время дрыхнешь.
– Она-то отстает, – поддакнул согбенный Ступ, – но и ты тоже, Митч. Причем на много-много дней.
– Неправда, – возразил Митч, – это у тебя сердце бьется слишком быстро. И всю жизнь так. И вообще, я самый старый из Старейшин, и вы должны меня слушаться. Мне сто двадцать лет, я ближе всех к началу, а это значит, что мои бдни – настоящие дни, такие же, как на Земле.
– Не пори чепухи, – фыркнула толстуха Джела, – ты чокнутый старый…
Тут Каролина взяла Джелу за руку.
– А вот и он, – произнесла Глава Семьи тем особенным тоном, которым все разговаривают со Старейшинами: почтительно, но при этом снисходительно, как с маленькими детьми. – Вот и он: юный Джон Красносвет, который убил леопарда. А с ним, похоже, большая часть группы Красносветов и многие другие.
Трое Старейшин уставились на нас слепыми-преслепыми глазами. Трудно дожить до возраста Старого Роджера и не потерять зрение, а он был бремен на сорок-пятьдесят моложе любого из этой троицы.
– Здравствуйте, Старейшины, – поздоровался я.
Каролина жестом велела мне подойти.
– И леопарда захватите, – добавила она. – Поднесите его поближе. Ничего себе! Вы только посмотрите!
Я неохотно опустился на корточки перед тремя Старейшинами. Они протянули ко мне тощие трясущиеся руки. Я подполз поближе, зная, что от меня требуется, и направил их костлявые старые ладони, чтобы троица могла ощупать мое лицо, волосы, плечи. Они тыкали в меня пальцами и щипали так, словно я был не человеком, а какой-то вещью.
– Говоришь, Джон Красносвет? – уточнил Ступ. – Чей ты, мальчик? Кто твоя бабушка?
– Да, малыш, выкладывай. Кто ты? – недовольно поддакнул старый Митч.
– Мать моей матери звали Звездой.
– Никогда о ней не слышала, – заметила Джела, которую назвали в честь первой Джелы, Анджелы, нашей общей праматери. – А ее мать как звали?
– Мать Звезды звали Хелен.
Я перевел взгляд на Модели, которые лежали у ног Старейшин. «Непокорный» – трубка, утыканная длинными шипами. Настоящий был куда длинней Большого озера, сто пятьдесят с лишним ярдов, и настолько широкий, что в него помещался Посадочный Апарат. Когда «Непокорный» взлетал с Земли, эти длинные шипы загорались багровым пламенем, а потом Единая Сила открывала Дыру в небе и пропускала «Непокорного» с одного конца Звездоворота на другой. Все равно что перепрыгнуть Большое озеро, не коснувшись воды.
– Хелен Красносвет? – хрипло захихикал Ступ. – Как же, помню эту нахалку. Пару раз