За тучные годы мира Хрольв и сам раздался вширь, но двигался в бою так же легко и свободно, как в прежние годы походов. Он пошел вперед на попятившихся людей Скегги.
Хрольв сделал два ложных верхних выпада и отрубил ногу у колена третьему врагу, развернулся и попытался достать еще одного, поймав на лезвие его запястье с мечом.
– Так он убьет многих, – заметил Скегги, взял копье и метнул его в старого викинга.
Хрольв взглянул на тяжелое копье, пробившее живот. Усмехнулся. Он упал рядом с Ратмиром, который еще дышал, и последним усилием вложил ему в руку отрубленное запястье врага с зажатым мечом.
Закрыв глаза, старый викинг увидел день, когда он и Ратмир стали братьями. День на самом краю лета, когда синева неба становится тревожной, а в воздух вместе с прохладой вплетаются крики перелетных птиц и серебряные нити пауков.
Они ушли в лес и там, на поляне у огромной сосны, у бьющего из-под ее корявых корней ключа, развели костер. Викинг вырезал ножом по кругу длинный пласт дерна. Ратмир вонзил в землю копье с рунами. Ленту дерна на него укрепили так, чтобы получилась арка-петля. Скандинав и славянин вместе прошли под аркой из плоти матери-земли, чтобы умереть и воскреснуть братьями по оружию[10].
«Клянусь богами быть тебе братом и призываю в свидетели Тора», – сказал викинг.
«Клянусь богами быть тебе братом и призываю в свидетели Перуна», – сказал Ратмир.
Они опустились на колени друг напротив друга, взрезали сталью руки и прижали кровоточащие раны на предплечьях. Кровь смешалась с кровью, и небо, земля, вода и огонь видели их клятву.
– Ехать пора по алой дороге, на бледном коне воздушной тропой, – сказал викинг.
Старик хотел добавить что-то еще, однако силы оставили его, выцветшие глаза закатились – но все равно видели, как они с Ратмиром проходят под аркой из земли и идут дальше, а под ступнями хрустят и переливаются бриллиантовые дороги из крупных мерцающих звезд.
– …Я найду своего сына, – сказал Хрольв другу, Ратмир кивнул и шагнул за порог дома жены. Иволга была в своей простой и просторной светлице. Она сидела за ткацким станком, быстро перебирая натянутые нити на деревянных пяльцах.
– Ты научилась ткать, – сказал Ратмир, остановившись за ее прямой спиной. Ловкие пальцы на миг замерли – и снова продолжили работу.
– Пришлось. А ты теперь умеешь бесшумно подкрадываться.
– Пришлось, – Ратмир подошел вплотную и зарылся лицом в теплый ворох светлых волос.
Он впился губами в ее шею, разорвал сарафан и льняную сорочку, целуя в прорехи гладкую смуглую кожу. Она перевернула его на спину, расцарапала ногтями грудь и, резко сев сверху, тихо застонала, прикусив верхнюю губу. Не отрывая от нее глаз, Ратмир надел зеленую цепь ей через голову, любуясь белой звездой между мерно покачивающимися