Пьяные викинги, тут же показавшиеся из лагеря, присмотрелись и со смехом опустили оружие. Где дозорные, спохватился кто-то. Ратияр указал на орешник, где скрывался за листвой мертвец, и норманны засмеялись снова. Быстрые вороны успели выклевать лучшие куски, сказал кто-то.
А когда до гостей осталось с десяток шагов, те взметнули из-под плащей руки с натянутыми луками и дали первый залп. Толпа северян отозвалась ревом боли и подалась назад, оставляя неподвижные тела. Стрелки разом шагнули вбок и развернулись, пропуская вперед суличников[15].
Переодетые копейщики заранее разорвали длинные подолы, чтобы упереться в землю для хорошего броска, сулицы мелькнули в темноте, будто змеи. Кричали раненые, кто-то корчился на земле. Вновь вышли лучники, порвали хрипящий от боли воздух и пролили на землю кровь чужаков, но викинги и не думали бежать – хватали с земли камни и коряги, увертывались от стрел, перехватывали на лету копья и швыряли их обратно.
К оставшимся в живых спешила помощь. Боевые товарищи, выставив стену щитов, передали оружие, быстро выстроились в клин и, ухая в ногу, неспешно двинулись вперед.
Равных викингам в прямой сшибке не было. Это Ратияр помнил по рассказам отца. И все же по его команде воины взяли спрятанные в лодках щиты и строились для достойного отпора.
Норманны молча и легко перешли на бег. Две силы сошлись под звон, треск и грохот. Копейщики из вторых рядов кололи воинов первой линии, щиты трещали от тяжелой ярости мечей и секир. Викинги хранили уверенность в неминуемой победе, но племя Ратмира вело род от северных волков, было выносливым и гордым и чтило свободу и месть превыше всего на свете. Воины скользили в крови, спотыкались о трупы, но никто так и не смог пробить брешь в рядах противника. Из лагеря викингов прибывала подмога, норманны пытались обходить отряд Ратияра с флангов, и он был вынужден трубить отступление в расколотый от чьего-то удара рог.
Славянский клин, огородившись разбитыми щитами, попятился к воде. Норманны взревели, чуя скорую победу, и удвоили натиск.
– Строй! Держать строй! – хрипел Ратияр. – Сомкнуть щиты!
Израненные воины шатались под ударами здоровяков Скегги, но рубили в ответ из последних сил. Те, кто падали, разрубленные чуть ли не пополам, ревели и выли, цепляясь пальцами в икры врагов, рвали их сухожилия остатками раскрошенных зубов. Рану в строю тут же затягивало смыкавшимися щитами, о которые разбивалась новая атака. Оттесненные дружинники уже бились по щиколотку в воде и, как ни старались, не могли отбросить наступавших скандинавов.
Отшвырнув обломки щита, Ратияр очертил секирой над головой защитный круг и бросился в гущу врагов. Восторженный вой викингов был ему ответом – ничто здесь не ценилось так, как доблесть, пусть и смертельного, противника. Тем больше славы добудет тот, кто убьет великого храбреца.
У головы Ратияра просвистел топор,