к холодному стеклу прижавшись лбами,
на осень, что без нежностей скучна
и холодна без искры между нами.
Теперь, конечно, нелегко вернуть
ту теплоту, ту искреннюю радость,
когда намечен был наш общий путь,
когда мы безотрывно были рядом.
Давай вернём полотна тех картин…
а вдруг нам предначертано судьбою
по молчаливым улицам пройти
и снова где-то встретиться с тобою.
Тень
Под завалами стольких лавин,
под холодными глыбами льда
не найти ничего от любви,
не достать ничего, никогда.
Быстро тают в моей горсти,
исчезают крупицы надежд,
исчезает слово «прости»…
рву иллюзию, как бареж.
Застываю один в темноте.
Небо сыплет на раны соль.
Не твоя ли мелькнула тень
и растаяла, будто сон?
Выживший
В плену у молчаливых стен
обескуражен и унижен,
сквозь щели в душной пустоте
хочу увидеть звёзды ближе.
Корабль разбит, команды нет…
они почили без надгробий
в пучине смелости, на дне,
в холодной и чужой утробе…
а в нарисованном окне,
оскалив выбитые стёкла,
шагнула чернота ко мне —
и тишиной стена промокла.
Оберег
Шёл и падал
наивный,
но не прятался по углам.
Жизнь – награда
и имя,
а за имя я всё отдам.
Нет, не плакал
в истериках,
не таращился в потолок,
одинаково
всех потерянных
вспоминал завсегда я в срок.
И не гордый,
не нужно,
ни друзей не хочу, ни подруг…
как по Гоголю,
безоружный,
начертил на полу я круг.
Алтарь
Наутро сон не вспомнится —
клеврет моей вины,
хочу страдать бессонницей,
чем видеть эти сны,
в которых нету истины,
где только миражи…
Безрезультатно чистим мы,
заляпавшись во лжи,
алтарь любви и нежности,
а он – ещё черней
и, как итог небрежности,
обуглился в огне.
А мы друг другом сломлены,
парализует страх…