– Мяу!
Мурзилка, весь бой прятавшийся у денщика за пазухой, стоял у моих ног и требовательно мяучил. Кот отбежал к лежащему Ваське, потрогал его лапой и снова мяукнул. Живой? Не теряя ни секунды, я кинулся к нему.
К счастью, зелёная дрянь не оставляла последствий. Никакого вторичного отравления я не чувствовал. Так что через несколько минут я уже привёл в чувство и Ваську, и Сидорова, лежавшего рядом.
– Вашбродь, – губы унтера тряслись от обиды, – да как же это? Почитай, всех одним махом положили…
– Соберись, – я ткнул его кулаком в плечо, – теперь батарея только на нас.
– Мяу!
Кот зыркнул на меня зелёными глазищами и побежал к одной из пушек. Там-то мы и нашли последнего выжившего – прапорщика Саблина. Парня ранило в плечо, он потерял сознание, но продолжал держать щит вокруг орудия до последнего. Унтер и Васька оттащили его в безопасный угол, уложили на шинель и перевязали. На мой взгляд, раз выжил в такой мясорубке, значит, будет жить до старости.
Осторожно, стараясь не показываться на глаза пруссакам, я обошёл редут по кругу, осматривая обстановку. Ничего хорошего там не было: пруссаки заняли наш холм, подтянули артиллерию, магов и долбили позиции Румянцева. А пехота пыталась перебраться через овраг и взять русские полки в штыки. Поганая ситуация! К тому же через сгоревшую деревню противник собирался зайти во фланг нашей армии. Если я не ошибся, даже полубатарея Корсакова вступила в бой, лупя по войскам Фридриха.
Анубис ткнулся мне в грудь, требуя внимания. Не дожидаясь реакции, он начал указывать эфирным щупальцем в сторону наших орудий, силясь что-то сказать. Я повернулся, и у меня по спине пробежал холодок. Ёшки-матрёшки! Они все здесь. Ещё не заложные покойники, но уже на грани. Обида и тлеющая жажда мести не давала им уйти за грань, заставляя кружить возле мёртвых тел.
– Сидоров.
– Я, вашбродь!
– Играй подъём.
– Что? – унтер часто заморгал.
– Возьми трубу и сыграй побудку.
Унтер уставился на меня, хлопая глазами. Несколько секунд он открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать, но так и не смог выдавить ни звука.
– Сидоров!
– Так точно!
Он бросился прочь, заметался по батарее, как кролик, отшатываясь от трупов. Нашёл трубу, помятую, но всё ещё целую.
– Вот, вашбродь!
– Играй.
Сидоров, косясь на меня, как на безумца, поднёс трубу к губам. Хриплый звук полетел над редутом, сливаясь с шумом близкого сражения.
– Громче.
Он набрал побольше воздуха и дунул изо всех сил. К трубе присоединился громкий мяв Мурзилки, вздыбившего шерсть на спине. Я медленно поднял руки и призвал Анубиса.
– Встаньте, – прошептал я всплывающие в голове слова, – встаньте и закончите своё дело. Отомстите за смерть и боль. Воздайте за полученное, зуб за зуб, глаз за глаз, смерть за смерть. Чашу ярости да изопьют обидчики ваши в день гнева и боли. Встаньте!
Анубис внутри