За спиной раздался тихий стон. Резко обернувшись, Вишневская увидела, что друг её очнулся и даже пытается встать.
– Лежи ты, пень! – кинулась она к нему, помогая аккуратно опуститься обратно. – Ты даже не представляешь, каких трудов мне стоило залатать тебя. Не позволю испортить мою работу.
На бледных губах мужчины мелькнула тень улыбки:
– Мне что же, весь день на столе лежать? Помнится, ты что-то говорила про детей, которым это будет трудно объяснить.
Проведя по короткому ёжику его волос, Эмира тоже улыбнулась.
– Мне приятно, что ты переживаешь за детей. Но для начала тебе придётся объясниться со мной. Умоляю, не говори мне, что они снова взялись за неё.
– Тогда мне лучше помолчать.
– Боги, – прошептала женщина. – Но что произошло? Как ты узнал?
– Не поверишь, Мира, но мне кое-кого заказали. – Женщина, напряжённо вглядываясь в его лицо, вопросительно подняла брови. – Тебя.
***
Не дожидаясь, пока проснутся дети, Эмира и Люда помогли Мише перебраться в свободную гостевую спальню, но выуживать из мужчины информацию Вишневская решила позже, потому что тот всё время терял сознание, а слова путались друг с другом. Главное, что услышала Эмира, это то, что сейчас все они в безопасности.
Пребывая всё в том же волнении, женщины спустились в кухню. Вишневская понимала, что обязана взять себя в руки, ведь её внучка ничего не знала о пророчестве. И сегодня был для неё особенный день: десятый день рождения.
– Боги, Люда, а где же молоко?
– Ну вот же оно, в двери, на вас смотрит.
– Точно помню, что я ставила его на полку. Рядом с виноградом. Ох, а где же виноград?
– Виноград в правом выдвижном ящике, Эмира Олеговна. А молоко должно стоять в двери!
– Ну сколько можно, Люда! Ведь ничего не найдёшь! Боги, коржи-то!
– Ой-ой-ой! – Людмила Тихоновна кинулась к