– Могу я выехать в клуб с Анжелой и Ангелиной? Я знаю, отец по договоренности с Дариусом запретил мне покидать пределы дома, но я не хочу провести последний день на свободе в одиночестве.
– Ты хочешь потанцевать в «Ригеле»?
– Возможно, – пожимаю плечами, – да.
– Хорошо, я поговорю с отцом. Но обещай, ты не станешь выспрашивать у него о Вилене и Палачах.
Согласно киваю. Мама движется к двери изящной походкой от бедра. Золотые часики на запястье подчеркивают его гибкую грациозность. В прошлом она долгое время занималась балетом, танцевала не хуже Захаровой. А потом мой дед выдал ее за папу. Карьере балерины конец.
– Скажи хотя бы, Вилен жив?
Не оборачивается. Взявшись за ручку, проворачивает ее вокруг оси.
– Да.
Дверь захлопывается за ней. Я мигом раздвигаю шторы, толкаю оконную раму. Отец на мощеной площадке разговаривает по телефону. Дмитрий и Марк крутятся рядом. Мне не разобрать отцовскую речь, он научился обманным маневрам, чтобы те, кто читают по губам, не могли ничего узнать.
Горячий ветерок раздувает мои распущенные карамельные волосы. Будет жаркий день. Но я настроена, потанцевать, выпить пару коктейлей и ненадолго отвлечься от переживаний по брату.
Я уверена, если бы с ним что–нибудь случилось, отец бы отправил солдат исправлять ситуацию.
Перед душем пишу сообщение Анжеле и приглашаю ее в клуб вечером. Она обещает поговорить с Ангелиной. В конце ставит многообещающий смайлик с персиком и кукурузой.
Я закусываю губу, улыбаюсь.
После водных процедур надеваю спортивный костюм, беру камеру и иду в сад. В тени деревьев значительно легче дышится. Июльский зной не так угрожающ.
Сняв затвор, щелкаю птичек на яблоневой ветке и одуванчик, вылезший посреди сочного зеленого газона. Снимки будут яркие, живые. Навожу объектив на ворота и замечаю Джабара с Даниэлем. Вот значит, с кем общался отец.
Запечатляю их на пленку.
Через час иду в проявительную в подвале и практически в кромешной темноте проявляю сделанные фотографии. На стене передо мной куча палороидных фото. Делала их до того, как получила Никон на день рождения.
На них я, мама, отец и Вилен…Брат улыбчивый, с девчачьими ужимками. Но я люблю его. Всем сердцем.
Сдергиваю фото с ним и засовываю в карман шорт. Пусть будет ближе ко мне.
С заходом солнца я выхожу во двор в коротком блестящем платье без бретелей и на высоченных шпильках. На ноге босоножки держатся за счет двух ремешков. Сексуально.
В тонированной машине сидят Анжела и Ангелина. Аскольд забрал их и привез ко мне.
– Привет! – я машу маленькой сумочкой в форме клубнички и прыгаю на заднее сиденье к девочкам.
– Вау, ты сногсшибательна! И как папочка тебя отпустил? – ехидничает Анжела, открывает зеркальце и поправляет стрелки на веках черным карандашиком.
– Мама постаралась. – Толкаю ее в плечо, и она чертит кривую линию