– вот же, юный идеалист – сказал про Бахму, Витек, укладываясь на своей постели – вот такие революции то и делают.
– да уж – коротко согласился Борис.
– тут в принципе то все общество трещит по швам – продолжал Витек – вояк мало мальски годных ссылают, остальным жалование зажимают, не снабжают, аристократы вырождаются стремительно, скоро все окраины полыхнут, северяне, степняки и прочие думаю, хлынут и раздербанят эту власть в клочья.
– ага – кивнул Борис – и мы этому очень способствуем с тобой.
– да, назревает грандиозный кипешь – засмеялся Витек – имперского масштаба, свалить бы до всей этой заварухи.
– вот и я бы этого очень хотел – смотря в потолок, сказал Борис – я просто хочу жить спокойно. Но не знаю, смогу ли я это сделать, после всего, что с нами произошло, подумал про себя.
Но спокойно им не удалось даже до столицы добраться и виной этому послужила все та же заносчивость аристократов, которых становилось все больше по мере того, как они подъезжали к столице.
Постепенно погода становилась все теплее, да и расположение столицы империи Авако было гораздо южнее тех широт, куда ссылали неугодных. Народ носил все более легкие одежды и спутники, убрав в дорожные баулы все лишнее, ехали в одних штанах и рубахах, а Витек так вообще часто щеголял голым торсом, вид которого очень изменился со времен его попадания в этот дикий мир. Мышцы, хоть и не были прорисованы как у атлетов на сцене, были глубокими и перекатывались при движениях как змеи, под загорелой кожей оставляя белыми полоски многочисленных шрамов. Борис, хоть и не обладал габаритами Витька, смотрелся внушительно, кроме крепких мышц в нем интуитивно угадывалось какое-то напряжение, как будто закрученная пружина, спустив которую может быть все что угодно, но хорошим это вряд ли закончится. Велунд утверждал, что пройдя несколько раз инициацию и победив своего зверя, сроднившись с его существованием, человек приобретает некоторые отличия, которые хорошо чувствуют животные и хуже люди. Запах опасности, вот что исходило от Бориса, по заявлениям его компаньона Витька. А вот Бахма постоянно становился объектом подколок, благодаря своему возрасту и неопытности в жизни. В основном он смеялся вместе со всеми, не обижаясь на торговцев или служанок постоялых дворов, где ночевали путники. Проезжая по дороге, которая петляла вдоль сонной, равнинной рекой, неторопливо несущей свои воды между перелесков и полей их обогнал конный разъезд из пятерки всадников. Со смехом и гиканьем пронеслись они мимо. Все, что смогли разобрать путники, это прекрасные, породистые кони и богатые одежды пронесшихся мимо людей. Собственно такое