В мастерской трудились почти полтора десятка дварфов и, как ни странно, людей. Это были самые опытные, самые преданные и сильнее всего ненавидящие Лигу ремесленники, в надежности которых Шахрион почти не сомневался. Сейчас они усиленно впитывали вековую мудрость прирожденных ремесленников с юга.
Когда Шахрион с Тириксисом зашли, разговоры прекратились и все присутствующие упали на колени.
– Встаньте и не обращайте на меня внимание, – распорядился Шахрион. – У вас есть дела поважнее, чем протирать пол собственными штанами.
Его приказу подчинились и продолжили оборванную дискуссию, правда, поминутно поглядывая на владыку. Они изучали устройство арбалета – оружия, ненавидимого рыцарями Лиги, но, тем не менее, охотно покупаемого наемниками из-за своей мощности и простоты. Шахрион рассчитывал наладить массовое производство этого замечательного устройства уже в самое ближайшее время.
– Скажи, достопочтенный, – прошептал император дварфу, – Что будет, если ваши стрелы или мечи попадут в чужие руки? Смогут ли враги отличить их от изделий ширитов?
– Разве что, обратятся к духам и спросят тех, – не раздумывая, ответил глава рода, – да и то не факт, что поможет. Но гарантий тебе не дадут даже боги. Скажу так: стрелы и прочую мелочевку не отличит никто из живущих, а вот оружие и доспехи я бы поостерегся оставлять на поле боя.
– Я приму твой совет к сведению, – улыбнулся Шахрион. Ему в голову пришла хорошая идея. Быть может, в будущем получится ее как-нибудь использовать.
***
Пятый день третьего месяца 35-го года со дня окончания Последней войны, закат.
Шахрион никогда не понимал азартных игроков, не способных остановиться и просаживающих за карточным столом или с костями в руке все, вплоть до собственной одежды. Ему также было чуждо и упоение властью, даруемое ощущением собственного всемогущества и всесилия. Быть может, причиной этому было то, что ни всемогущим, ни всесильным Черный Властелин как раз и не являлся. Его судьбой – судьбой изгоя, жаждавшего расквитаться с многочисленными врагами, – правили совсем иные чувства и страсти. Однако же сейчас он начал ощущать необъяснимое удовольствие и радость, хотя мысль о том, что все запасы, накопленные за долгие годы, предстоит пустить в ход в игре, ставкой в которой станут жизни подданных и его собственная, не должна была способствовать душевному равновесию.
– Полагаю, что ситуация патовая. Даже если я поражу венценосца на следующем ходу, твой убийца успеет нанести удар возмездия, поэтому предлагаю ничью. – Император поднялся из-за стола и потянулся, и Тартионна, сидевшая напротив, тотчас же встала.
– Соглашаюсь с твоим предложением, владыка, – улыбнулась женщина, покраснев. – Ты как всегда непобедим.
– Я бы так не сказал. Ты, как минимум, равна мне, извечная. Каждая игра с тобой – серьезное испытание, в котором приходится напрягать все силы, чтобы взять верх.
Краска на щеках советницы стала гуще.
– Все