Как только моя нога касается чего-то деревянного, я позволяю себе отдышаться ровно минуту. Но от осознания того, что это крест, я вскрикиваю от страха, несколько раз упоминая в голове Бога.
Вновь кричу имя своей сестры, но замолкаю, подходя к склепу, который, несмотря на свои разрушения, напоминал собой готическую церковь, которая несуразно отличалась от православного кладбища.
– Нет, я не буду… Пошел ты к черту, сволочь… ― Ветер приносит с собой гневные слова Стеши, и я выключаю фонарик, чтобы не быть замеченной. К счастью, из дома я выбежала в темной толстовке и спортивных штанах с военной расцветкой, которая скрывала меня во мгле.
Прижимаясь к холодной и жуткой стене часовни, я делаю осторожный шаг за шагом, прислушиваясь к словам, которые становятся все отчетливее и отчетливее.
– Эй, бро. Ну нахуй эту затею, ― шепчет Майкл, ― пошли отсюда. Слишком стремно.
В ответ ему только молчание и кашель моей сестры.
– Мой отец вас к черту убьет… ― Тараторит Стеша, а в это время я вытаскиваю пистолет, понимая, что без него не справлюсь.
Я дохожу до края стены, которая скрывает меня от них. Больше медлить нельзя. Правая рука сжимает пистолет, указательный палец неосязаемо касается курка.
Мгновенно выхожу из своего укрытия, приставив курок к голове того, кто стоял ко мне спиной ближе всех.
– Мия! ― Вскрикивает Стеша, пытаясь вырваться из рук Майкла, который с силой удерживает ее. ― Пусти меня, скотина! Сейчас же!..
Но я не слышу те оскорбления, которыми она окатывает Майкла. Я смотрю только на курок пистолета, который приставила к затылку того, кто даже не шелохнулся. О, он явно почувствовал мое появление, но никак не среагировал на него. Мои колени почти подкосились, когда он начал медленно разворачиваться ко мне.
Мы смотрим в глаза друг друга, ощущая странную бурю, которая стала разыгрывать в душе; словно адское пламя, способное сжечь все на своем пути. Его взгляд направлен прямо на меня.
Луна выглядывает в этот самый момент из плотных темно-фиолетовых облаков, освещая его ужасное лицо.
Бледная кожа, напряженные скулы, сжатые в одну полоску губы говорят о ненависти, которую он удерживает внутри себя. Одно только самообладание и молчаливая истерика, которую я с легкостью читаю.
Герман смотрит на меня таким же изучающим твердым взглядом.
Между нами идет война.
И только мелодия на моем телефоне заставляет меня очнуться и понять, что я держу пистолет ровно на середине лба. Он снят с предохранителя, только одно нажатие на курок ― и парень мертвец.
Левая рука тянется к заднему карману, откуда достает телефон. Мои глаза мгновенно наполняются ужасом, когда я вижу "Папа". Стеша отчаянно что-то кричит мне, но замолкает, узнавая мелодию, которую я поставила только на звонок отца.
– Ответь. ― Произносит он леденящим голосом,