– Она убирает по вечерам? – недоуменно спросил Марк, когда они почти подошли к ее двери. – У нее, кажется, швабра в руках была.
– Да, странно как-то. Обычно этим занимаются по утрам, – почти неодобрительно сказал Дигби. – Уж и не знаю, что сказала бы мама.
– Тебя это правда волнует?
– Мне бы не хотелось, чтобы моя жена занималась уборкой по вечерам, а тебе?
– Нет, наверное, но женщины обычно поступают как хотят.
В это время Кэтрин распахнула дверь, приглашая их войти.
– Мы принесли пиво, – сказал Дигби. – В «Фантазии Феликса» была вечеринка, и мы решили, что обидно было бы перестать пить.
Последняя фраза не вполне в его духе, подумалось Кэтрин. Дигби с Марком были исключительно трезвыми и прилежными мальчиками, хотя Марк иногда бывал язвителен на словах.
– Так вот куда направлялись два антрополога, – улыбнулась Кэтрин. – Я видела их, когда пила чай. Как мило, что и вас тоже пригласили.
– Ну, не совсем пригласили, – возразил Дигби. – Так уж получилось, что мы там занимались, и не могла же мисс Кловис нас не позвать. Тогда вечеринка происходила бы вокруг нас.
Они обосновались на кухне, где Кэтрин начала готовить ризотто из тех остатков, какие смогла собрать. Холодное вареное мясо она пропустила через мясорубку, которая именовалась «Беатрис», – странно женственное и изящное название для злобного железного приспособленьица, чьи крепкие зубы безжалостно кромсали волокна и сухожилия. Кэтрин мясорубка всегда напоминала африканского божка с квадратной головой и коротенькими ручками, а еще она походила на грубо вырезанных идолов со злобными лицами и агрессивно выпяченными грудями, которых Том привез из Африки. Когда он уехал, она заперла их в стенном шкафу, но теперь, наверное, придется достать, не то он обидится.
Накрывавший стол в гостиной Дигби задержался прочитать лист в печатной машинке.
«О моя дорогая, драгоценная любовь, – вздохнула она, кладя голову ему на плечо, – столько времени прошло». «Знаю… Так странны дни, которых больше нет. Желанные, как сладость поцелуев», – мягко отозвался он». «Неужели люди правда такое друг другу говорят?» – удивился Дигби. Учеба пока не оставляла времени на то, что он называл «амурными увлечениями». Либо они ничего не говорят, «растворяясь в его объятиях», как (предположил он) могла бы написать Кэтрин, либо возмущенно отталкивают обнимающего.
Вбежавшая в комнату Кэтрин выхватила из машинки лист.
– Не смотри! – воскликнула она. – Эта история не в твоем духе.
– Ты и Тому это скажешь, когда он вернется? В конце концов, не так уж много времени прошло – меньше