Спустя три дня Тибор был убежден, что умрет в Маутхаузене. Хотя бы даже от еды. Живот болел весь день, каждый день, началась неконтролируемая диарея. Арону это все казалось веселым; он называл это «инициацией». На помощь ему пришел король поляков: предложил ему уголь из печки и сказал разжевать и проглотить. В итоге, к большому удивлению Тибора, живот прошел.
Дождь и холод лишь усугубляли проклятую монотонность. Арон дни напролет не слезал с койки. На каждый вопрос Тибора он отвечал «нет». Нет, мы не можем посмотреть карьер. Нет, мы не можем разговаривать с охранниками. Нет, нам нельзя пойти в другие бараки поискать других детей. Таковы правила, и если их нарушать, можно получить пулю.
Тибор не понимал Арона. В одну минуту он был дружелюбен, в следующую – груб, и никогда нельзя было предсказать его перепады настроения. Похоже, ему нравились выходки сумасшедших, особенно когда они шатались возле забора под напряжением, и надо было видеть выражение его лица, когда он в подробностях рассказывал про смерть человека от электричества. Ему было всего десять, а он уже был такой странный.
Арон сказал, что единственное, что он мог сделать для Тибора, не нарушая запретов, – это попросить главного по прачечной вернуть его одежду. Родители Арона в свое время помогли главному, удалив больной зуб; Арон думал, что тот будет не против вернуть должок. Однако Тибор взамен должен будет отдать Арону два куска хлеба. Тибор незамедлительно согласился.
Петер засмеялся, когда узнал, каким образом Тибор получил свою одежду, а Карл и остальные, похоже, были искренне впечатлены. Сказали, что если кто и может выжить в этом месте, так это Тибор. И он, кажется, начал верить, что да, он и правда может.
Проходили недели. Иногда Тибор чувствовал себя усталым, голова кружилась. Иногда ему было грустно и скучно. Когда капо приходили искать работников, он всегда порывался пойти волонтером, но Арон всегда запрещал, а однажды даже вцепился ему в руку, которую Тибор было поднял.
Из блока Тибора стали пропадать люди. Мужчина, который скулил ночи напролет, исчез. Румын, который вернулся с работы с огромной шишкой на голове, отрубился и больше не проснулся. Когда одни пропадали, на их месте появлялись другие, занимали их койки. Иногда на место одного приходили двое.
Исключительно от скуки Тибор начал считать узников во время переклички. Площадь была так плотно упакована, что люди стояли плечом к плечу. У него получилось около десяти тысяч, но, возможно, было даже больше. Один из старост сказал, что в прошлом году население лагеря почти удвоилось, и что из-за того, что люди недостаточно быстро умирали, нацисты убили половину приезжих еще до того, как они пересекли границы