Жуть. Роман-концерт в трёх частях. Алексей Жарков

следы недавнего пожара и во многих местах были разрушены. Закопченный кирпич неопрятными осколками вываливался из обожжённых прорех. Поверх низких дырявых крыш свечой возносилась к небу каменная колокольня. Невысокий собор с пятью главами стоял рядом, а с других сторон колокольню обступили обычные домики, служившие разным монашеским нуждам. Один из них, примыкавший к разбитой стене, был разрушен и теперь два худых бревна удерживали его обезглавленный остов, навалившийся на них рваным брандмауэром. Ворот не было, въезд преграждало бревно. По завету преподобного Мартирия в обитель нельзя было верхом. Макара предупредил об этом хромой кузнец с постоялого двора, где они ночевали.

      Николай вылез из телеги.

      – Погоди тут, – указал он мужику и зашёл в обитель.

      Сразу за бревном ему встретился низенький, тощий инок с красным перекошенным лицом и жиденькой бородкой. Он шёл, пошатываясь, как камыш, едва переставляя ноги.

      – Желаю здравствовать, – обратился к нему Николай, но тот даже не повернулся. – Мне бы к настоятелю.

      – Там он, – выкинув из рясы руку, проскрипел человечек, – за трапезной.

      Николай прошёл между собором и трапезной и очутился на хозяйственном дворе. Там был устроен навес, наспех сколоченный из свежих и обгоревших брёвен. Под ним с одного края аккуратными рядами лежали колотые дрова, а с другого стоял большой стол, за которым сидел архимандрит и вместе с двумя другими монахами разделывал тыкву. Первый монах, выпучив глаза, резал, второй, кривясь, вытаскивал сердцевину, а настоятель с лицом каменным и серым, доставал из сырой требухи семена и складывал в небольшой растопыренный мешок. На вытоптанной земле вокруг стола развалились тыквы: приплюснутые белые, вытянутые зелёные, шары в красную прерывистую полоску и огромные рыжие. С одной такой, едва ли не с лошадиную голову, как раз боролся первый монах.

      – Желаю всем здравствовать, – сказал Николай. – Простите, что отвлекаю вас от трудов ваших, ищу старца чудотворящего. Люди говорят, в вашу обитель сослан был.

      Все трое разом прервали своё занятие, чем вызвали в Николае некоторое замешательство.

      – По што он тебе нужен? – спросил архимандрит.

      – Мне, Ваше высокопреподобие, беса изгнать.

      Монахи переглянулись, а борода настоятеля принялась шевелиться и трястись, будто под ней он старался как можно быстрее разжевать кусок холодной смолы.

      – Не всяк беса отчитать способен, – наконец произнёс настоятель.

      – Высокое благословление на то нужно, – добавил монах с выпученными глазами.

      Архимандрит между тем осмотрел Николая, и борода его снова зашевелилась.

      – У нас работников не хватает, – продолжил он. – Как забрал Бог преосвященного Корнилия, наступили для нас тяжёлые времена. Новгородский архиепископ земли лишил, иконы вывез, утварь разную. Прогневился господь и ниспослал нам наказания одно другого строже.