– Не делай так, Джо, – обхватывает пальцами мою шею.
– Я ухожу! – снова пытаюсь вырваться, но он одним движением опускает меня на спину.
– Ты злишься не меньше меня, – он взял мои кисти и, заведя их за мою голову, прижал к простыне.
– Зачем ты говоришь это? – я изучаю его глаза. В нем много всего сейчас. Он приблизил ко мне лицо.
– Ты знаешь сама, – он скользит глазами по моему лицу, шее, груди. Я почти физически чувствую его взгляд на своей коже. Словно раскаленное лезвие. Никто никогда так не смотрел на меня. Словно я была чем-то особенным. Он гладит большими пальцами мои запястья, надавливая, я чувствую, как о них бьется в венах мой сумасшедший пульс. Я сглатываю, а он рассматривает дрожащую кожу на моей шее. Опускает лицо и целует ее. Задыхаюсь от него тут же.
– Скажи прямо, скажи, оставь его, – я закричала. Чувства обострены до предела. Кажется, что сейчас взорвусь. Он прижимает мои руки к простыни, сдавливая запястья.
– Нет, – он обхватывает губами мой подбородок.
– Тогда пусти, и я уйду, – блефую: я не смогу уйти от него.
– Не отпущу, – чувствую прикосновения его груди к своей.
– Тебе не все равно? – дергаюсь всем телом, будто бы хочу освободиться от него. Не хочу. Не хочу. Не хочу.
– Посмотри на нас, Джо. Мне не все равно.
– Если скажешь бросить его, я брошу, – немного правды нам не помешает.
Он молча изучает мои глаза. В них все отчаяние и решительность, на которые способно мое существо. Если бы он сейчас сказал броситься в океан, я бы послушно захлебнулась.
– Не бросай, он ведь идеальный.
Яростно пытаюсь вырваться. Кому ты пытаешься сделать больно?
– С меня хватит! – я взорвалась.
– Я не могу о таком просить.
Замираю и рассматриваю его лицо и глаза. Кажется, ему больнее, чем мне. Это его тяготит. Это его разрушает. Я нужна ему, вижу. Так же, как и он нужен мне. Мы молча смотрим друг другу в глаза. Он сжимает мои руки. Я уже знаю, что так он говорит «я здесь, я с тобой, чувствуешь?» Чувствую.
– У тебя веснушки, – его лицо так близко, он улыбается.
– Вот еще, я вывела их два года назад, – обиженно отвожу взгляд.
– К счастью, не полностью.
– Нет у меня веснушек! – возмущенно вскидываю брови. Ненавижу даже воспоминание о них.
– Есть, и они жутко заводят.
Сглатываю, а он снова довольно рассматривает мою шею. Ему нравится это волнение во мне.
– Я много думал о том, какая ты, знаешь? Еще до того дня, как ты выдала это свое «Давай, сожги меня заживо!» – он улыбается. Я смущенно закрываю глаза. Я так хорошо помню тот вечер. – Я нашел платок у трибун. Взял в руку и почувствовал этот запах, – он глубоко вдохнул, ноздри его стали шире обычного. – До сих пор будоражит кровь, – он смотрел мне в глаза. –