Рамон Эспозито Мендес, как следовало из таблички на письменном столе, был атташе по вопросам культуры и спорта. Сперва у Мирейи мелькнула мысль, что шофер с бычьей шеей обогнал ее, поднявшись по черной лестнице, и успел набросить элегантный пиджак, но размышлять об этом было некогда. Атташе сразу начал говорить: она, Мирейя Лоренсо Фуэнтес, квалифицированный специалист и кандидат наук, по-видимому, совершенно забыла, что прибыла в Москву как официальный делегат, а следовательно, представляет Республику Куба и должна вести себя соответственно; вчерашнее путешествие, когда она без сопровождения уполномоченного лица отправилась в пригородные районы и в гаражном поселке общалась с сомнительными элементами, ни в коей мере не отвечает ценностям, за которые ее дедушка умер в тюрьме Батисты, а дядя погиб в борьбе за свободу Анголы; не говоря уже о дурном впечатлении, которое все это произвело на советских друзей. Все сказанные слова сопровождались приветливой улыбкой, и это поначалу ошарашило Мирейю сильнее, чем осознание, что кто-то следил за каждым ее шагом.
– Ваши задачи ограничиваются работой на соревнованиях. Отсюда следует, что все, что вы обязаны были сделать, это проинформировать нас о чрезвычайной ситуации. Разве это так трудно понять? Когда вы собирались поставить нас в известность? В заключительном отчете? Только случайно из «Советского спорта» мы сегодня утром узнали, что наша команда не выступает на Спартакиаде. Как мы будем объяснять это Гаване?
Мирейя благоразумно воздержалась от вопроса, почему посольство в деталях знало, как она провела вечер, но понятия не имело об исчезновении юношеской сборной. Она уже научилась не обращать внимания на подобные нагоняи, как на спорный дождь. Несмотря на суровый тон, атташе все еще смотрел на нее доброжелательно, возможно даже с некоторым вожделением. Впрочем, это впечатление могло быть обманчивым и создаться из-за беспокойно движущихся зрачков: Эспозито почти после каждой фразы бросал взгляд на стоявший рядом монитор – будто неумело читал подсказки телесуфлера.
– Мы немедленно займемся этим вопросом, а вы забудьте о подобных выходках и ждите указаний. Вы меня поняли? Наблюдайте за соревнованиями в «Космосе»… – Эспозито вдруг запнулся. Он моргнул, глядя на монитор, погладил усы и продолжил уже спокойнее: – Или сходите в Мавзолей. Вечером вы должны быть у себя в номере, мы проверим!
Наблюдать за соревнованиями? Эспозито, наверное, считал, что часами смотреть на размышляющих программистов очень увлекательно: четыре зала, где потные молодые люди кусают губы, грызут карандаши, украдкой вытягивают шеи, пытаясь поймать взгляд тренера, или, закрыв глаза, трясут головой. Единственное отличие от спартакиады по математике заключается в том, что здесь время от времени участники вводят строки кода, либо в отчаянии смотрят на экран, когда там вспыхивает надпись OVERFLOW или замирает курсор.
Значит, остается Мавзолей. Да, пожалуй, для всех участников это лучший выбор: