Нет, Бим – другое дело: он искренен и прям сердцем. Если чего не знает, то такой и вид подаст: чего не знаю, того не знаю. Если кого не любит, так и скажет: «Ты – нехороший человек. Иди отсюда! Гав!» И взлает иной раз так, что дай бог!
Женщину же, которая добывает где-то такое божественное молоко, он не мог не уважать. Потому-то он все смотрел и смотрел на ту дверь, в какую она ушла с ведром.
Но кто-то подошел с улицы и решительно распахнул дверь.
«Кто? – однозначно спросил Бим. – Гав!»
Вошедший шарахнулся из сеней обратно. Из дома выскочил папаня, включил в сенях свет и спросил:
– Кто тут?
– Я, бригадир, – ответил незнакомец.
Затем он вошел в сени, они пожали друг другу руки (значит, друзья – лаять не положено) и подошли к Биму.
Папаня присел на корточки, гладил Бима и говорил:
– А ты молодец, Черноух. Молодец – службу знаешь. Хороший пес. – Отвязал его и впустил в комнату.
Самое важное: в комнате была и хромая курица. Бим прицелился на нее, сделал стойку, приподняв переднюю лапу, но как-то неуверенно, а это означало, что он говорит присутствующим: «Что за птица? Что-то не приходилось…»
– Смотри, бригадир! – воскликнул папаня. – Да он же золотой пес, Черноух, на все руки!
Но поскольку курица – ноль внимания на Бима, то он сел, все же искоса посматривая на нее, что на собачьем языке означало короткие и много вмещающие слова: «Надо же… Туда же!.. Ты еще мне!» И обратился взором к присутствующим.
– И кур не тронет! – восторгался Алеша.
Бим внимательно наблюдал за ним, глядя в лицо.
– А глаза! Маманя, а глаза! Как человечьи, – радовался Алеша. – Черноух, иди ко мне…
Разве Бим не отзывался на искреннюю радость? Он подошел к Алеше и сел около него.
За столом пошла беседа. Папаня распечатал бутылку, маманя подала еду. Бригадир выпил из стакана все. Папаня – тоже. Маманя – тоже. Алеша почему-то не выпил, а ел ветчину и хлеб. Он бросил кусочек хлеба на середину пола, но Бим не сдвинулся с места (надо же было сказать «возьми!»).
– Интеллигент, должно быть, – заметил раскрасневшийся бригадир, – хлеб не кушает.
Курица прихромала и утащила тот кусочек, предназначенный Биму. Все смеялись, а Бим внимательно-внимательно смотрел на Алешу: не до смеха, если нет взаимопонимания даже и в атмосфере дружбы.
– Подожди-ка, Алеша, – сказал папаня. Он положил кусочек хлебца на пол, отогнал курицу и обратился непосредственно к Биму: