– Вы же его увели с табличкой. Я видел не один.
– И отпустил с табличкой. Он же меня укусил! Небось отпустишь, если кусается, как волк.
– Вы, дяденька, врете: Бим ласковый пес.
– Я? Я вру, щенок?.. Где твои родители? Где твои родители? Говори! – присучился он.
Отчасти Серый был прав. Именно отчасти: он не врал, что был укушен Бимом, и имел полное право возмущаться, но он врал, что будто бы не снимал табличку с ошейника. Первопричиной происшедшего он считал укус Бима, но не снятие таблички, а перестановка местами причины и следствия всегда очень выгодный прием доказательства. Он был глубоко убежден, что говорит правду, но то, что он говорил не всю правду, – это его уже не касалось. А кто знает, где она, причина, и где следствие: собака укусила сначала или табличка снята сперва? Это так и останется тайной для всех. Но Толик был глубоко убежден в том, что Бим укусить серого не мог, потому что он – человек, а не заяц какой-нибудь или лисица. Потому он и повторил еще раз:
– Бы обманываете меня, дяденька. Это – стыдно.
– Бр-рысь! – гавкнул дядька. И ушел, прихрамывая и отставляя зад в сторону (видимо, здорово тяпнул его Бим).
Удивительно, как бывают правы обе стороны, когда один говорит полуправду, а другой не знает второй половины правды.
Серый же шел и думал: «Пойдет с теми сопляками в милицию, доложит, они придут, увидят коллекцию… Нет, юбилейный, пятисотый, не отдам. За него можно дать двадцать знаков любых». И он решил: «Лучший вид обороны – нападение».
Дома он написал заявление, а затем отнес его в ветеринарный пункт. Там прочитали:
«…Бежала собака (беспородный сеттер с черным ухом), с разлету укусила, вырвала из соответствующего места моего организма кусок мяса и убежала дальше… Бежала она как бешеная, опустивши хвост и голову к земле, глаза были налиты кровью… Либо ее изловить и уничтожить, на что дать распоряжение бригаде ловцов бродячих собак, либо я буду жаловаться выше на ваш бюрократизм и бездушие в деятельности…» и т. д.
Ветврач заволновался:
– Куда укусила? Когда? Где? При каких обстоятельствах?
Серый врал, как заправский сочинитель, только без малейшего воображения. Для врача же все было ясно из личного документа укушенного, а именно: укушен бродячей собакой на улице! Он снял трубку телефона и вызвал дежурного пастеровского пункта.
Вскоре, буквально через несколько минут, приехала на автомобиле женщина-врач, спустила брюки Серого, глянула, спросила:
– Сколько дней прошло?
– Дней десять, – ответил невольный пациент.
– Через четыре дня сбеситесь, – категорически утвердила врач. Но так как пациент ничуть не заволновался от такого приговора, у нее возникли, видимо, какие-то сомнения, что ли, и она спросила: – А сколько месяцев вы не купались?
– Что же вы наделали! – воскликнула женщина, еще раз присмотревшись к ране. – На пункт, на пункт, на пункт! Немедленно уколы против бешенства… В живот… В течение шести месяцев.
– Да вы что, очертенели! – взревел серый дядька.
– Ничего