Суслова. Ну нарисовал, как с натурщицы, и еще моим именем назвал. Хотел таким манером меня подкупить, вернуть, но номер не прошел. А что ты еще наизусть знаешь?
Розанов. Сцену из твоих набросков. «Вдруг он внезапно встал, хотел идти, но запнулся за башмаки, лежавшие подле кровати, и так же поспешно воротился и сел. “Ты куда ж хотел идти?” – спросила я. – “Я хотел закрыть окно”, – ответил он. – “Так закрой, если хочешь”. – “Нет, не нужно. Ты не знаешь, что сейчас со мной было!” – сказал он со странным выражением. – “Что такое?” – я посмотрела на его лицо, оно было очень взволновано. – “Я сейчас хотел поцеловать твою ногу”. – “Ах, зачем это?” – сказала я в сильном смущении, почти испуге и подобрав ноги. – “Так мне захотелось, и я решил, что поцелую”».
Софья. Я вас оставлю ненадолго.
Софья выходит. Розанов резко меняет интонацию и запальчиво продолжает.
Розанов. Не понимаю! Зачем было ему вскакивать и врать про окно? Почему было не поцеловать твою ногу? Зачем тебе не сказать: ну, мол, хочешь поцеловать, ну и целуй. Зачем тебе было пугаться, подбирать ноги?
Суслова. Как же ты, однако, дотошный. Как волнуют тебя мелочи.
Розанов. Мелочи меня как раз всегда и волнуют. В них правда. Или неправда. Все величественное мне чуждо. А мелочи – мои боги. Нет, конечно, если раньше он целовал тебе ноги, а теперь, когда узнал про испанца, ты не хотела, чтобы он тебя касался, это другое дело. Но этого нет в тексте. И получается совсем другой смысл.
Суслова. Как же тебе хочется знать, целовал ли он мне ноги!
Розанов. Уже не хочется. (Целует ей ступню ноги.) Совсем не хочется. (Целует другую ступню.) Теперь мне уже все равно.
Суслова. Какой ты все-таки идеалист. Разве можно быть таким опрометчивым с женщиной? Представляю, что с тобой будет, когда я и тебя кину.
Розанов. Полинька, как ты шутишь! Зачем ты хочешь сделать мне больно?
Суслова. Людям свойственно так поступать с людьми, как поступали с ними. Это может произойти против моего желания и воли. Потому, что так предначертано. А сказать тебе об этом я обязана, ибо это – правда. А правда – это… Ну вспомни, что ты сам о правде написал.
Розанов. Правда выше солнца, выше неба, выше Бога: ибо если и Бог начинался бы не с правды – он не Бог, и небо трясина, и солнце – медная посуда. А ты знаешь, что он хотел тебя убить?
Суслова. Конечно, знаю. А как ты догадался?
Розанов. Из твоих слов. Ты писала, что сказала ему, что он сегодня какой-то нехороший. А он как раз боролся с желанием убить тебя. А ты не боишься, что я тебя убью, если