Внутренняя независимость – состояние притягательное. В общении со мной Гаджиев позволял себе расслабиться. И даже кое-чем поделиться, разбавляя откровенность легкой выпивкой. Например – хотя и полунамеками – отношениями с женой Ларисой. Меня уже представили ей в один из визитов.
Перед первой встречей с послом я досконально изучил оперативный материал по Гаджиеву и Кременецкой. Источников было несколько – официальных и неофициальных, связанных с бывшими сокурсниками по МГИМО и сослуживцами Гаджиева.
В сухом остатке я уяснил следующее.
Гаджиев был носителем комплексов. Самым относительно очевидным была неуверенность в себе. Она влекла необходимость самоутверждения по отношению к блестящей и успешной жене. Иллюзорная власть должности посла в мелкой африканской стране только добавляла неуверенности. Возможно, что-то было не так и в его положении православного азербайджанца. По крайней мере, христианской благодатью тут и не пахло. А вот осознание порочности окружающего мира, которая воспринималась через глубокое православное верование Гаджиева, составляло главную проблему посла в постижении ценности собственного существования во враждебном мире.
Гаджи-Али Гаджиев всю свою сорокашестилетнюю жизнь считался избранным. Сначала как отпрыск знаменитой азербайджанской семьи. Затем в качестве студента и аспиранта МГИМО. И дальше по проторенной дорожке: шаг за шагом в африканском отделе МИД до посольского поста в Северной Сан-Верде.
Но внутри Гаджи-Али всегда жило ощущение вторичности, недостаточности, недопривилегированности. Африка – почти самый низкий уровень в системе МИДа, ниже только Монголия. И это всегда сидело занозой, особенно когда Гаджиев оглядывался на русских однокурсников из хороших семей с оправданными притязаниями на европейские и североамериканские карьеры.
Лариса Кременецкая по самооценке и психологической заряженности на жизненный успех была полной противоположностью мужу. Благодаря отцу – высокопоставленному дипломату, четырехкомнатной квартире в высотке на Котельнической набережной, английской спецшколе, а затем и МГИМО Лариса с ранних лет прониклась непоколебимой верой в свою исключительность. С годами она переросла в ощущение власти: над мужчинами и женщинами, над собаками, котами и пони – при полном отсутствии ограничений. Только доминирование и владение тем, чего хочется в данный момент.
С Гаджиевым Лариса встретилась в МГИМО. Поначалу она категорически не хотела замечать среди толпы поклонников кавказца, следившего за ней влюбленными глазами. Когда Лариса наконец заметила этот неотступный взгляд, она с удовольствием начала травлю безнадежно влюбленного. Процесс включал интрижки с приятелями