Вдруг, телега остановилась на небольшой светлой поляне. Спрятавшись за большой сосной, он стал наблюдать и подслушивать разговоры:
– Эй, девка-красавица, дай сиськи потрогать!
– Пошел прочь смерд!
– Гривенник дам!
– Ну хорошо, один раз только!
Зазвал её на сеновал, юбку задрал и давай свое дело делать. Девка вырывается, а он наяривает. Кончил, отпустил.
– Давай гривенник! – говорит девка в слезах!
– Да я честный человек, денег нет так сиськи и не трогал!
Хохот мужиков, которым явно понравилась шутка грянул в тишине леса.
Щёки и уши Ингвара порозовели, словно цветки дикой яблони ранней весной. Выросший среди книг и духовных практик, в уединении, при полном отсутствии женщин вокруг, он смущался таких разговоров, а бранные слова резали его неокрепший юношеский слух словно нож. Теперь он старался не прислушиваться, а только смотрел, но ничего примечательного не было. Скоро выкопали яму, скинули туда мертвяка, и закопали, бранясь и хохоча одновременно. Побросали лопаты в телегу и уехали той же дорогой.
– Почему учитель просил проследить за мертвой коровой? – думал нежный холоп, опершись спиной на большую сосну, и поднимая взгляд вверх. Небо было прекрасно, сочно-голубое, с белым пушистыми облаками, мягкими и нежными как чувства и душа молодого влюбленного. Проплыла огромная белая бабочка с перистыми крыльями. Рядом на ветру шелестела осина своими дрожащими листьями, загадочно шепча неведомые слова летнему легкому ветерку. Зеленые и мохнатые ветки сосны закрывали солнце, давая приятную послеполуденную тень. Воздух был полон запахами трав, сосновой хвои и земли. Природа источала восхитительный аромат леса, согретого теплыми летними лучами.
Достав еду, припасенную в бедняцкой холщовой сумке, Ингвар стал вкушать хлеб, сыр, и молодую репу, которые прихватил перед уходом у старой кухарки. Свежий ржаной хлеб, испеченный ранним утром, был мягким внутри, и хрустящим снаружи. А маленькие черные угольки и следы золы на нижней корочке, оставшиеся от запекания в печи, придавали скромному яству особую прелесть. Молодой сыр, нежный и сливочный, таял во рту, а репа, еще свежая и хрустящая давала языку сладость и остроту, объединяя в себе два таких разных вкуса. Запивая свою трапезу водой из кожаной фляги, Ингвар думал, как все-таки прекрасна его жизнь!
Снова послышался стук копыт, молодой заклинатель притаился и навострил глаза и уши. С совсем другой телеги, запряженной уже лошадью, спрыгнул один из давешних мужиков, взял лопату и начал снова раскапывать коровий могильник. Удивлению наблюдавшего не было предела.
– Что он делает?
Откинув землю, скотник взял топор и взялся рубить мертвую тушу, выбрасывая разделанные куски наружу, на заранее расстеленную ткань. Потом разложил все по мешкам из холстины, погрузил на телегу и уехал прочь.
– Он собирается съесть или продать мясо? – размышлял