И меня интересует, а что если бы всем были даны сверхсилы? Во что бы ты направил свой огонь, если бы смог достать его изнутри себя?
Кто убивал и развязывал войны, так бы и продолжал… Кто, слушая их, шёл разрушать – так бы и шёл… Кто защищал то, что дорого его сердцу, так бы и умирал, не сходя со своего рубежа… Всё было бы также, только в другом формате. Единственное отличие, что появились бы те, кто своим огнём сжигал бы себя сам.
Может, поэтому сила дана, но далеко не всем и важно, чтобы эти редкие счастливчики или проклятые неудачники нашли своё значение в этом мире и не сбивались со своего пути, иначе всё изменится…
***
Я как проклятый битый час рыскал по сырой земле этого мёртвого поля в поисках неизвестного. Под ногами хлюпала грязь и хрустели обломки камыша. Близился рассвет, организм в четыре-то утра должен спать, а не бодрствовать, как бабуин окаянный, возможно из-за этого моим коллегам становилось хуже. Хотя они-то как раз ничего не делали, сидели и ждали, когда всё меня достанет, и мы развернёмся ближе к дому, где они получат свой гонорар за прогулку на свежем воздухе. А мне уходить с пустыми руками нельзя, заказ взят! А, значит, надо выполнять, не хотелось бы лишний раз настраивать инквизиторов против себя, ведь клеймо отступника, которого нужно грохнуть, с меня никто не снимал. Ситуация с ними пока непонятная и не хочется её колебать. Меня, вроде, даже всё устраивает: не трогают, жить дают. Мне и скрываться от них не нужно. Инквизиторы, видя меня на улице, только здороваются со мной и всё. Никаких наездов, никаких попыток убить меня. Уже год живу как свободный гражданин, только без работы и немного не существую, но это мелочи.
Шурика тошнило, он стоял на четвереньках, сжимая сырую траву, будто искал помощи в ней. Водила, этот здоровый засранец, стоял над ним и злился, оскорбляя его плаксой, слизняком и удодом. Баху вело, его шея и голова плыли по воздуху, словно он змея. У него расплывалось всё в глазах. Но, несмотря на своё плохое самочувствие, у него хватало сил злиться. Его трясло от ярости без причин, он был весь красный и казалось, что вот-вот взорвётся. Ник стоял и курил, его тоже нервно потряхивало, скорее всего тоже неважно себя чувствует, его пару раз подташнивало, не так сильно, конечно, как Шурика, но всё же. У меня слегка ломило виски, боль была терпимой, и я на неё не обращал внимания. Я продолжал лихорадочно искать то, что мне нужно, понятия не имея, что это.
«Деньги… у него… у него… у него… всё… у него… день… день… деньги… у не… у… него… у… го… не… день… деньги… го», у Бахи помимо и так его плохого состояния добавились яркие галлюцинации. Он слышал, как десяток голосов попадали в его слуховые проходы.
– Деньги, Панк, – громко и отчётливо произнёс он.
– Что? – Я повернулся. Баха стоял в пяти метрах