Дункан остался невозмутим, но в его взгляде появилось что-то неуловимо хищное. Он не дал Рэйгхарду продолжить:
– Рэйгхард. Я знаю, что это сделал ты. Только у тебя хватило бы сил на столь мощное заклинание.
Эти слова ударили мага, как ледяной шквал. Он побледнел, его взгляд метнулся в сторону, словно пытался найти опору там, где её не было. На мгновение он показался таким же беспомощным, как ребёнок, которого поймали на краже.
– Я… не понимаю, Дункан, как ты… – начал было он, но слова застряли у него в горле.
Дункан неожиданно рассмеялся, и этот смех был полон горечи и облегчения одновременно.
Его суровое лицо, привычно застывшее в выражении боли и усталости, неожиданно смягчилось. Как будто весь этот разговор был шуткой, над которой он вдруг позволил себе посмеяться.
– Младший Морвэйн, вечный умник и зазнайка, я удивлён, что ты чего-то не понимаешь, – произнёс он с насмешливым оттенком, но в его голосе звучало тепло, которого Рэйгхард не слышал уже давно.
Маг замер, а затем, поддавшись общему настроению, чуть усмехнулся, хотя его улыбка всё ещё выглядела неуверенной:
– Старший Морвэйн, гигант, не проигравший ни одной битвы, но вот-вот потерпит своё первое поражение.
Их смех, сначала неуверенный, постепенно усилился, пока не стал звучать в унисон, заполняя пустоту между ними. Смех был живым и настоящим, будто на миг стёр всю ту тяжесть, что их окружала. В их глазах снова появилось то, что было утрачено давным-давно, – память о братьях, которым были дороги не только война и магия, но и друг друга.
На этот краткий миг они стали теми, кем были раньше, когда мечи ещё не были обагрены кровью, а магия не несла разрушения. Земля вокруг, пропитанная кровью и горем, словно отступила перед их смехом, напомнив о том, что даже в бездне можно найти искру света.
Дункан, закончив, дружески хлопнул Рэйгхарда по плечу, но, оглянувшись вокруг, его лицо омрачила тень воспоминаний. Глаза скользили по знакомому пейзажу, словно стараясь уловить неуловимое, ухватить образ прошлого, что исчезло, как дым.
– Скажи, Рэйгхард, ты помнишь, каким это место было раньше? Когда мы называли его домом? – спросил он, не скрывая едва уловимой грусти в голосе.
Маг не ответил сразу. Вместо слов он поднял руку в плавном, почти торжественном жесте. Воздух дрогнул, раздался мягкий, короткий хлопок – и в его ладони возник чёрный посох. Он выглядел так, будто сам мрак ночи выточил его из цельного оникса, наделив безупречной гладкостью и таинственной мощью. По всей длине посоха тянулась изящная вязь рунических символов, тонкая, словно паутина. На вершине расцветала чёрная лилия, её лепестки изогнулись навстречу друг другу, будто охраняли сокрытый внутри тайный свет. Это был “Валнедор” – легендарный артефакт, который уже давно стал символом силы и воли Рэйгхарда.
Не говоря ни слова, он опустил посох к земле. Как только наконечник коснулся почвы, реальность дрогнула. Земля под ногами,