Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 5. Александр Атрошенко

кончиной мира робких людей, позволявших в суеверном страхе себя обирать и принимавших на себя чисто монашеские обеты, заправилы общины выбрали на свою долю «просторные дома, прекрасные и светлые покои, многоценную трапезу и различные напитки, мягкия постели, красныя одежды, частые разговоры, седания и ласкательные друг к другу помавания»15. А когда монинцы с негодованием обличали фарисейское лицемерие преображенцев, в особенности в половом вопросе, преображенцы отвечали знаменитым в русской среде софизмом, автором новой доктрины своего течения которого будто бы был сам Ковылин: «не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься»16. При таких условиях община смогла существовать только до тех пор, пока находились наивные люди, шедшие со своим капиталом на приманки Ковылина. Раньше всего началось разложение филиальной Санкт-Петербургской общины, где федосеевцы бросили комедию и вступили в самостоятельное общение «с детьми антихристовыми», а в 1821 г. целый ряд наиболее влиятельных членов Преображенской общины в Москве откололся от нее и перешел к монинцам. После этого, в течение XIX в. община влачила довольно жалкое существование.

      История трех указанных согласий тесно переплетается с историей российской буржуазии в XVIII в. Все они, так или иначе, сослужили службу российскому купечеству, обеспечивая ему успехи среди самых неблагоприятных условий, в век наиболее пышного расцвета дворянского владычества. Противоположность барина и купца в гражданской области соответствовала противоположность старообрядца и никонианства в церковной. Но еще более жестокой была противоположность барина и мужика, господина и раба. Она также рождала противоположность и протесты в различной сфере, и тем более непримиримые, чем хуже становилось участь крестьянина в XVIII в. Рекрутские наборы, подушная подать, паспортная система, размежевание земель, раздача государственных крестьян фаворитам – это все сыпалось на мужика сверху; в деревне с каждым годом увеличивались требования и власть барина, в целом ряде местностей исчезла крестьянская запашка, а крестьяне превратились в плантационных рабов. Оттого XVIII век проходит под знаком непрекращающихся крестьянских бунтов, то крупных, то мелких; так и в сфере религиозного протеста XVIII век знаменуется массовым бегством крестьян и появлением различных крестьянских течений-сект.

      Наиболее типичное мировоззрение тесно связанное с побегами крестьян наблюдается в образовавшемся течении «духовных христиан» и возводит бегство в религиозный догмат; их так и называли бегунами. Основателем течения стал беглый солдат Евфимий, одно время находившийся под влиянием федосеевцев. Скоро поняв их «двоедушие» он основал собственное учение, оказавшееся приемлемой всем людям, попавшим в одинаковое с ним положение: беглым крестьянам, беглым солдатам, беглым преступникам, бездомным нищим.

      Доктрина