Монаршее слово
Нет, за князя Мещерского Наталия Гончарова замуж не вышла. Не захотела. Не только Пушкин, как принято считать, но и она сама сделала свой выбор.
И сделала его, робкая и покорная, казалось бы, Наташа вопреки желанию своей матушки. Ведь Пушкин в глазах Гончаровой-матери не считался выгодной партией для ее дочери. Не благонадежен, не красив и, главное, не богат. А калужское имение Полотняный Завод, давно уже переставшее приносить баснословные доходы, как в былые времена при патриархе гончаровского рода Афанасии Абрамовиче, – на грани разорения. Поправить дела мог разве что удачный брак Натали… Да и выдать замуж младшую дочь первой, когда две старшие – девицы «на выданье», – значило нарушить веками заведенный порядок.
Сколько копий было сломано в словесных баталиях – вышла замуж Наталия Гончарова по любви или без оной? И как-то повелось, что в любви к поэту ей традиционно отказывают. Предлоги выдвигаются самые разные: не понимала, кто просит ее руки, потому как не читала Пушкина; хотела скорей вырваться из-под тяжелой родительской опеки, не знала… не желала…
И, как самый важный аргумент в пользу того, что Натали никогда не любила своего жениха и мужа, приводится письмо поэта к матери невесты.
Пушкин – Н.И. Гончаровой (5 апреля 1830):
«Сколько мук ожидало меня по возвращении! Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с какими приняла меня м-ль Натали… У меня не хватило мужества объясниться, – я уехал в Петербург в полном отчаянии. Я чувствовал, что сыграл очень смешную роль, первый раз в жизни я был робок, а робость в человеке моих лет никак не может понравиться молодой девушке в возрасте вашей дочери. Один из моих друзей едет в Москву, привозит мне оттуда одно благосклонное слово, которое возвращает меня к жизни…»
«Благосклонное слово», столь живительное для поэта, получено было благодаря дружескому участию Петра Вяземского. На балу у князя Дмитрия Голицына, увидев Натали Гончарову и зная, что с ней должен танцевать Иван Лужин, штаб-ротмистр лейб-гвардии Конного полка, князь попросил приятеля как бы невзначай заговорить с молодой красавицей и ее матушкой о Пушкине. Иван Дмитриевич просьбу исполнил: мать и дочь отозвались о поэте весьма благоприятно и велели ему кланяться. В Петербурге Лужин передал Пушкину добрые слова и поклон от Гончаровых.
В том же письме Наталии Ивановне, удивительно искреннем, почти исповедальном, Пушкин делится с будущей тещей и своими страхами:
«Только привычка и длительная близость могли бы помочь мне заслужить расположение вашей дочери; я могу надеяться возбудить со временем ее привязанность, но ничем не могу ей понравиться; если она согласится отдать мне свою руку, я увижу в этом лишь доказательство спокойного безразличия ее сердца. Но будучи всегда