Кто-то встал между ними, принялся разнимать.
– Прости, я… – Наташа не успела договорить, потому что Маша вывернулась и еще раз звонко ударила ее по щеке. Потом направила на нее телефон и рассмеялась.
– Клевое будет видео! – сказала она, ловя взглядом восхищенные взгляды подруг. – У этой дурочки еще и припадки, прикиньте! Здорово же!..
2
Надя проснулась от странного ощущения – будто ее только что ударили по голове.
Она снова заснула на диване в гостиной, да еще с пустым бокалом в руке. Как не уронила?
На журнальном столике стояла бутылка мартини, рядом с ней – пакет сока, яблочные дольки, тающие кубики льда в блюдце и пузырек валерьянки. Как же без нее, да?
Голова болела от удара. Надя потерла затылок, пытаясь сообразить, что произошло. Наверняка заснула в неудобной позе, вот и заклинило что-то… Перед глазами все еще витали обрывки сна. Этот сон был неприятный, из прошлого. Такие сны походили на кошмар, их не хотелось вспоминать.
Во сне Надя поссорилась с соседской девочкой, потому что та оторвала любимой Надиной кукле голову. Девочке просто нравилось портить игрушки. Она бегала с оторванной пластиковой головкой, держа ее волосы в кулаке, и кричала, что сейчас возьмет спички и устроит настоящий пожар.
Надя сначала пыталась девочку догнать, а когда поняла, что не получится, остановилась посреди пыльной дороги и неожиданно расплакалась. Это было невероятное, чудовищное ощущение бессилия. Во сне оно усилилось в тысячу раз, напомнило о том, как иногда бывает больно, если ничего нельзя сделать. Например, вернуть к жизни маму, чтобы успеть с ней помириться.
– Пожар, пожар! – кричала довольная девочка. – Это будет самый большой пожар в мире! А ты зальешь его слезами, рёва-корова!
Наде хотелось ее убить. О, это стойкое ощущение всепожирающей ненависти!
Но вместо этого Надя побежала домой. Слезы душили ее. Подкатила икота. Губы сделались солеными. Надя вошла во двор, уселась на лавочке и зарыдала в голос, растирая слезы и сопли по щекам. Больше она ничего сделать не могла.
Из дома выскочила перепуганная мама, схватила Надю в охапку, прижала к себе. От мамы пахло мукой. Надя слышала, как тревожно бьется мамино сердце. Она подумала, что у ее любимой куклы никогда не будет сердца, потому что теперь нет головы, и заплакала еще сильнее.
Мама, ничего не спрашивая, завела ее в дом, а сама спустилась в подвал в коридоре. Его квадратную дверцу придавливал большой горшок с каким-то цветком. Когда мама отодвигала горшок и просовывала пальцы в овальное отверстие, Надя пугалась. Из подвала веяло холодом, чернотой и чем-то очень-очень страшным.
Через секунду она уже сидела за столом в кухне, а мама поставила перед ней глиняную чашку и сказала: «Выпей!». Чашка была наполнена водой, а в ней плавали какие-то мелкие листики и веточки. От чашки пахло шоколадом и молоком, хотя