Каждое утро начиналось одинаково: мама уходила ещё до рассвета, быстро накинув на плечи тёмное пальто и завязав свой старый платок. Я просыпалась от звука её шагов и наблюдала, как она, не теряя времени, выходит за дверь. "Будь хорошей девочкой, Наденька," – говорила она перед уходом, целуя меня в лоб. Я оставалась дома с нашей соседкой, тётей Машей. Она была вдовой и, несмотря на собственные беды, всегда находила время и силы помочь нам. Тётя Маша готовила простые блюда из тех скромных продуктов, что удавалось достать: картошка, свёкла, немного крупы. "Надюшка, ешь," – говорила она строго, когда я сидела над тарелкой с супом. – "Мать твоя на работе, и ей нужно знать, что ты сильная".
Мама редко делилась своими переживаниями, но иногда я слышала её тихие разговоры с тётей Машей. "Сегодня привезли мальчишку, ему едва двенадцать,» – говорила она однажды, усевшись на стул и устало сняв платок. – "Осколки в ноге, а он улыбается. 'Тётя медсестра, ничего, я выдержу', – говорит". Я видела, как мама старается держаться, но иногда её глаза выдавали усталость, которая, казалось, была глубже физической. "Мама, тебе больно?" – спросила я как-то раз. Она улыбнулась, прижала меня к себе и сказала: "Больно видеть, как люди страдают. Но я должна быть сильной ради них. И ради тебя, Наденька".
Война принесла с собой не только тревогу, но и голод. Продукты становились всё более скудными. Хлеб выдавали по карточкам, а крупу мы старались экономить, чтобы её хватило на большее количество дней. "Ешь медленно," – учила меня мама, когда мы делили кусочек чёрного хлеба на двоих. Тогда я ещё не понимала, сколько сил ей стоило добыть этот хлеб. Иногда, по вечерам, она рассказывала мне истории из детства, чтобы отвлечь меня от мыслей о еде.
Мама была не только медсестрой, но и моей учительницей по жизни. "Надя, запомни," – говорила она, вытирая мои слёзы после какого-то детского огорчения. – "Жизнь – это борьба. Но в борьбе главное не терять себя и не забывать, ради чего ты живёшь". Я наблюдала за тем, как она жертвует собой ради нас, и эти её слова становились для меня не просто уроком, а чем-то вроде закона.
Несмотря на трудности, мама старалась приносить в наш дом хоть немного радости. Однажды она принесла с работы маленький кусочек сахара, который ей дали в благодарность за помощь пациенту. "Держи, Надюшка," – сказала она, протягивая мне сахар. Это был настоящий праздник. Мы растопили его в чашке чая и пили маленькими глотками, улыбаясь друг другу.
Бывали моменты, когда мама позволяла себе слёзы. Она закрывалась в комнате, и я слышала, как она тихо плачет. Тогда я садилась возле двери, прижимая к себе свою тряпичную куклу, и ждала, когда она выйдет. "Всё в порядке, Надя," – говорила она потом, обнимая меня. – "Просто иногда нужно дать себе время, чтобы выплакать всё, что накопилось".
Годы войны изменили нас всех. Я больше не была той маленькой девочкой, которая играла с куклой. Я видела, как мама отдаёт себя без остатка, как она