За мастером зашел худой и повел тайными проходами к темной нише в изящной резной галерее. Тусклый свет мерцал от многочисленных фонарей. Несколько серых силуэтов замерли в стороне. Городской глашатай оповестил о наступлении полночи. Только шум ручья внизу и еле слышный шорох листьев на ветру нарушали ночной покой. На город опустилась морская прохлада. Катриих не осознавал к каким силам он обращался и каких богов молил за своего друга, кажется, перебрал все возможное и невозможное. Время стояло. Неужели пронесло? Силуэты в стороне зашевелились, о чем-то переговорили и стали приближаться.
– Ты такой плохой друг, что не стал предупреждать стражника Элона о подозрениях в отношении него. Или наоборот слишком хороший, что безоговорочно веришь в его невиновность? – не скрывая разочарования в голове, уточнил худой, когда приблизился царь с сопровождением.
– Скучное испытание вышло, – протянул Рамонд. – Мы ждали от тебя бурных эмоций, необдуманных действий, попытки скрыться. А ты механизм починил и стоишь тут ни о чем не беспокоясь. За свою жизнь тоже не опасался?
–Испытание! Да вы! Да вы знаете кто! – сорвался мастер на крик, не зная какие слова подобрать и как назвать этих бесящихся от скуки доисторических эксплуататоров.
– Кто? Очень даже интересно. Выходит эмоций ты не лишен, – заинтересовался Кхан.
– Я вам что бездушная игрушка?
– Дороговат заешь ли для игрушки. Я вот своей свободы из-за тебя лишаюсь, – миролюбиво пояснил Рамонд. – Все объясню, когда придет время. А сейчас иди отдыхай.
– А вы пойдете новый план моральных истязаний придумывать?
– Не дерзи!
***
– Ну это уже слишком! – возмутился юный мастер, когда, вернувшись с новой деталью от ювелира, застукал Рамонда в постели и не одного. Девушка громко пискнула и спряталась под золоченым покрывалом.
– Что значит слишком? Ты чего в мои покои приперся?
– Вы же утром уплыли в Гаанию. Я сам видел, – прозвучало в оправдание вовремя сообразившего, с кем он разговаривает.
– Я передумал. Хотя для кого-то я как-бы в пути. Ты не ответил, чего делаешь в моих покоях? – сладостно потянувшись, проговорил мужчина.
Катрииху только оставалось показать рукой на разложенные по столу детали музыкальной шкатулки, о которой как-то невзначай проговорился Рамонд, сожалея о неисправимой поломке.
– Неужели ты ее починишь? – обрадовался повелитель, поднявшийся с ложа, несколько не смущаясь своего обнаженного вида.
Он как ребенок перебирал отсоединенные элементы миниатюрного