Иннис поднялась на ноги, и пусть стояла на них ещё не достаточно уверенно, это, всё же, было лучше, чем глядеть на них снизу вверх, словно провинившееся нерадивое дитя. Это было не впервой, но… не сегодня. Прохлада деревянного пола словно придала ей трезвости, помогла отбросить то лишнее, что рвалось наружу. Не всем мыслям полезно давать волю.
Иннис сложила руки на груди и заявила:
– Если ты говоришь о том, что я сделала с экипажем, то мне не о чем сожалеть! Я была учтивой, когда попросила кучера переставить карету, но этот высокомерный болван отказался! Ещё и оскорбил меня…
– Иннис! Как смеешь ты так говорить? ― возмутилась мама, схватившись за сердце. ― Мы тебя не так воспитывали…
– Этот, как ты выразилась, высокомерный болван ― брат лорда-про́воста! ― рявкнул отец, и девушка неосознанно вжала голову в плечи. ― И ты лишь потому ещё не в казематах, что я однажды излечил его от тяжелейшей хвори. Прекрати дерзить, Иннис, прекрати оговариваться!
– Он практически уничтожил растения! Я не собираюсь извиняться за то, что проучила болвана, каким бы высокородным он не был, который не умеет ездить по проложенной дороге, и который, к тому же, не способен признать свою оплошность! ― Иннис в сердцах стукнула кулаком по раскрытой ладони. ― Сделай он так, как я просила, и не было бы этой ситуации!
– И раз уж мы об этом вспомнили, объясни, откуда в тебе появилось столько сил.
– Я не знаю! Я просто очень сильно разозлилась! ― Иннис всплеснула руками и, принялась расхаживать туда-сюда. ― Меня безумно сильно разозлило это его высокомерие, он вёл себя, как наглец, сказал, что меня поднимут на смех, если я пожалуюсь в ратушу, ― протараторила она и поджала губы. Нестерпимо болела голова. Вот бы снова прилечь… Иннис повернулась к родителям. ― Я будто знала, что делать, и воспользовалась этим знанием. И в любом случае… я спасла растения и поставила выскочку на место. Так что поступай, как знаешь, отец.
Иннис поклонилась и пошла мимо, но тут мама сказала нечто, что покоробило девушку и заставило обернуться.
– И это всё из-за какой-то травы…
– Не верится, что это говоришь именно ты, матушка.
На мгновение женщина показалась растерянной, но тут же вся подобралась, расправила плечи и сказала:
– Я имела в виду, что исцелить её можно было бы и потом, или же…
– …или просто заменить на здоровую, не так ли? ― Ей не требовалось слышать ответ матери, всё читалось на её лице. Отчего-то стало неприятно находиться с ней в одной комнате. ― Хотя чему я удивляюсь, ты уже давно отринула всё своё наследие, открестилась от всего, что единило тебя с дриадами.
– Не смей так говорить со мной!
– А в чём я ошиблась? Как же исцеление? Спасение жизни? Как же моя честь, в конце концов? Вы, мои родители, даже не возмутились, узнав, что кучер оскорбил меня…
– Меня