Вновь только тишина. Волк продолжил:
– Мое слово – вам порука. Поклянусь на крови, ежель надо. Отпустите моих людей – я останусь залогом моих слов. А нет – зачем проливать кровь еще? Давайте решим дело поединком? Я сам готов выступить против любого вами выставленного воя.
Из кустов слева вылетел «ответ» и упал к ногам атамана, пролетев добрых два десятка саженей. Отрубленная голова старого ватажника Борчи…
– Я отлично знаю цену твоему слову, Волк, – густой мощный голос, казалось, донесся отовсюду. – Мало того – я лично в нем убеждался, глядя на порубанных, изуродованных тобой и твоими людьми, селян.
– И что?
– Людей губишь как моровая язва. И последнее – отбираешь, ровно паук ненасытный.
– Людей? Так разве то – люди? Им положено пахать и платить сильным. Таким как мы. А если бунтуют – им нужно напоминать положение дел. Так делают все бояре и князья!
– Вот только ты – не князь и не боярин, – прозвучало язвительно. – И за свои злодеяния – ты сегодня уйдешь с этой поляны не на своих ногах. И – не полностью.
Буйная кровь взыграла в жилах старого атамана – он уже давно привык смотреть в глаза смерти, такое уж у него ремесло и жизнь, и просто так его – не запугать!
– Пес! Сучий потрох! Ты смеешь мне грозить? Ты – трус, стреляющий в спины из кустов! Клянусь Перуном – сколько бы вас не было – так просто вы нас не возьмете, и я еще упьюсь вашей кровью!
– Он там один, – ровным голосом поправил старый ватажник Звень. – Один, матерый вой*1, что навострил множество ловушек и заманил нас в них как глупых уток.
– Один? Не может быть! – не поверил один из ватажников.
– Один, – повторил Илдей следом за Звенем. – Просто шакал очень хорошо подготовился. И все время на шаг впереди нас…
Уловив новый шорох в тех же дебрях, печенег, послал на движение разом три стрелы.
– Почти попал, – прорычал голос, но уже из другого места. – Ты хороший стрелок, сын хана.
– Хорошим я бы был, если бы уложил тебя!
Зловещий смешок был ему ответом.
– Это далеко не так просто, степняк. Поверь.
Вновь стрелы сорвались с тетивы тугого степного лука.
– Я предлагаю тебе уходить, Илдей, сын Талмата. Я не за тобой пришел.
– Зато я – теперь уже охочусь за тобой. И, клянусь Тенгри, теперь я тебя никогда в покое не оставлю. Тебя, твою семью, твоих друзей.
– Очень глупо мне говорить такое – я могу пожелать того же с твоими близкими.
– Попробуй. Лучше сам сейчас уходи. Пока еще можешь. Эти люди – мои друзья и под моей защитой.
– Ты их не спасешь. А делить нам с тобой – нечего. Ты мне не нужен.
Теперь уже усмехнулся степняк.
– А ты – шутник. Боишься схватиться с баатуром?
Из дебрей выпорхнула стрела –