Однако большинство «латышей», узнав про то, что им предстоит убить дочерей царя, отказались. «Ну, может быть, девушки… знаете, проявляли такую любезность, улыбки расточали этим постовым, и у них создалось такое впечатление, что им… Короче, струсили, я думаю, просто, чего там говорить», – расскажет спустя годы один из палачей Григорий Никулин.
В итоге всё же набрали 13 человек, преимущественно русских.
Командовать расстрелом членов семьи бывшего императора было поручено коменданту Дома особого назначения Якову Юровскому. Именно из его рукописей впоследствии удалось восстановить страшную картину, развернувшуюся в ту ночь в Ипатьевском доме.
А семья жила, не думая о будущем. Жила так, словно впереди – годы. Дети продолжали учиться. Николай много читал, в последние дни – Салтыкова-Щедрина. Дочери пекли хлеб, который отец называл «недурным». Алексей, если чувствовал себя хорошо, делал из проволоки цепочки для своих игрушек – корабликов. Комендант позволял ему питаться чуть лучше, чем остальным. 16 июля Александра написала, что он «наконец, через неделю, принёс яиц для бэби». Был солнечный день. Вечером супруги поиграли в карты и легли спать.
До расстрела оставалось несколько часов.
В ночь с 16 на 17 июля царская семьи была разбужена, под предлогом тревожной ситуации в городе им велели собираться в дорогу, но при этом «ничего не брать с собой».
Наследник престола цесаревич Алексей страдал гемофилией. К концу жизни он практически не мог ходить. В подвал отцу пришлось нести его на руках.
На улице гудел мотор грузовика – его завели специально, чтобы приглушить звуки выстрелов. Романовы подумали, что туда можно погрузить вещи, поэтому всё же взяли с собой пару мешков, а также постельное бельё и подушки. Захватили и трёх собачек. А драгоценности, коих было немало, припрятали: императрица и дочери вшили их в корсеты.
Согласно документам, приказ о расстреле был доставлен на место казни в половине второго ночи. Уже спустя сорок минут всю семью Романовых и их слуг привели в подвальное помещение. «Комната была очень маленькая. Николай стоял спиной ко мне, – вспоминал Юровский. – Я объявил, что Исполнительный Комитет Советов Рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов Урала постановил их расстрелять. Николай повернулся и спросил. Я повторил приказ и скомандовал: „Стрелять!“. Первый выстрелил я и наповал убил Николая».
Более чем через 100 лет газета «Московский комсомолец» так описала ту казнь:
«Ночь. Сводчатая комната особняка, имеющая одно окно с железной решёткой совершенно подвального характера. У дальней стены – группа людей, одетых по-дорожному: мужчины, женщины, молоденькие девушки, мальчик-подросток. Напротив,