Он поворачивается, и теперь его взгляд полон гнева и ярости.
Я никогда раньше не боялась ни одного мужчину.
Но прямо сейчас мне кажется, что я близка к этому.
– Смешно. Ты делаешь гребаный макияж, Эбби. А вот я, я меняю жизни. Ко мне приходят люди, потерявшие целые состояния, им грозит от двадцати до пожизненного, и я спасаю их. – Он тычет пальцем себе в грудь, чтобы стало понятнее. – Моя работа имеет значение. А ты? Ты играешь в переодевания за минимальную оплату труда на Лонг-мать его-Айленде.
С моих ресниц срывается слезинка, капает на корсет и оставляет темное пятно, расползающееся по шелковой ткани.
– Я так не могу, Эбби. Мне нужно более серьезно думать о своем будущем. С тобой было весело, но я не могу остепениться ради той, с кем смешно.
Остепениться.
Безобидное на первый взгляд слово, произнесенное со злым умыслом, превращается в лезвие, которое режет мою кожу, мышцы и кости и вонзается прямо в сердце.
От него внутри меня что-то меняется.
Оно обрезает последнюю ниточку, на которой держатся мои мечты о том, как я буду идеальной женой для этого человека.
И, поскольку он мужчина, еще и довольно хреновый, как выясняется, он не может видеть, как мир рушится вокруг меня. Он не знает, как мое чувство собственного достоинства и мечты о будущем превращаются в прах.
– Меня назначат партнером в конце года. Ты знаешь, как я старался ради этого. Мне нужно показать Мартинесу и дедушке, насколько серьезны мои намерения. И это… – Ричард окидывает меня взглядом, – не соответствует моему образу.
И хотя разум осознает, что происходит, сердце отказывается верить.
– Но… мы были вместе четыре года, – говорю я.
Он вздыхает так, словно я пятилетний ребенок, попросивший купить мороженое в семь часов утра.
– Было весело. Ты же не думала, что я тебя выбрал на всю оставшуюся жизнь, да? Боже, Эбби. Повзрослей. Ты никогда не была той самой. – На его лице опять появляется та злобная ухмылка, и меня начинает трясти. – Ты никогда не была той самой.
В этот момент падает вторая слезинка. Я смотрю на Ричарда в упор сквозь слезы, размывающие все вокруг, отчего кажется, будто я под водой, и думаю, когда он уже улыбнется и скажет, что пошутил.
Когда скажет, что это был розыгрыш. Жестокий, но все же розыгрыш.
Он никогда не умел весело шутить. Я, конечно, делала вид, что это не так. Я все эти годы смеялась над его дерьмовыми шутками, чтобы он мог чувствовать себя увереннее…
Но он не сводит с меня глаз, и в его взгляде читается странное сочетание жалости и раздражения. Будто его бесит, что я расстроена и застигнута врасплох его разрывом со мной, о котором за четыре года не было ни намека.
Я слышу стук в окно с моей стороны. Поворачиваю голову и вижу полицейского, нависающего над автомобилем. Я даже не заметила отражения синих и красных огней на приборной панели, когда он припарковал машину за нашей.