Мои слова оказались неожиданностью даже для самой себя. Это была игра на выживание, и я поставила всё на этот отчаянный ход.
Губы Давида растянулись в жестокой усмешке, обнажая клыки, его взгляд, пронизывающий и холодный, не отрывался от меня. Он сжимал мои ноги, его хватка была железной, не давая ни малейшего шанса на освобождение.
– Я здесь не за этим, детка, – его голос был низким и уверенным. Он замедлился, словно подчеркивая свою власть, затем добавил, – Но от твоего предложения я не откажусь.
Отпустив мои ноги, они безвольно опали на матрас.
Я чувствовала, как меня сковывает не только его физическая сила, но и его взгляд, который буквально врезался в меня. Я пыталась сохранить внешнее спокойствие, но внутри у меня все грохотало от страха и ярости.
– Тогда что тебе нужно? – я постаралась звучать холодно, но чувствовала, как самообладание покидает меня.
Давид не спешил. Его глаза сверкнули от какой-то непонятной удовлетворенности, прежде чем он медленно опустил руки к своему поясу.
Звук расстегивающейся бляшки разорвал тишину, и одним плавным движением он вытащил ремень, освобождая свои шлевки, словно это было частью какого-то спектакля, где он был главным действующим лицом.
Мое тело сжалось, будто готово было отразить удар от падения с огромной высоты. Давид начал двигаться огибая кровать, его шаги тяжело звучали в тишине, а его голос был тихим, но уверенным.
– Протяни руки, – слова прозвучали как приговор, резкий и жесткий, как трос, натянутый до предела.
– Еще чего! – сорвалось с моих уст, и я почувствовала, как остриё враждебности ударяет в воздух. Кажется, я почти забыла, какую роль собиралась сыграть.
Давид, не меняя выражения, приподнял бровь, как будто испытывая меня. Он подошел ближе, его глаза не отрывались от моего лица, и я почувствовала, как воздух между нами стал плотнее. – Я думал, мы договорились?
Я сглотнула, но не смогла подавить слабость, что прокралась в мое сердце. Сдерживая дрожь, я сжала кулаки и почти шепотом выдавила:
– Просто скажи, что тебе нужно, и я это сделаю. Не надо причинять мне боль…
– Руки, Ада, – снова потребовал Давид, не отрывая своих серых глаз от моих.
– Пожалуйста… – я опустила голову, не в силах сдержать слезы. Мои плечи задрожали, и я едва тормозила рыдания, которые вырывались наружу, как поток.
Он резко схватил меня за обе руки, дернул их к себе. Мгновение, и мои запястья оказались под его зажимом, а ремень, как стальной пистон, затянулся вокруг моих кистей, сжимая их до боли.
Мой плач стал неконтролируемой истерикой, вихрем, который захлестывал меня. Я рыдала, не в силах освободиться, сбежать, сделать хоть что-то. Каждое движение было – безнадежной борьбой с собственным телом, которое не слушалось.
Давид, по прежнему безмолвно, осторожно поднял мое зареванное лицо двумя пальцами за дрожащий подбородок.
В следующую