– Каким он был? – задал он вопрос, в котором звучало больше, чем просто любопытство.
Ольга прищурилась. Её тонкая усмешка вспыхнула, словно отблеск скрытого пламени. Казалось, она знала больше, чем могла сказать.
Профессор отвёл взгляд на пламя в камине. Его лицо окаменело, но голос, напротив, обрёл странное спокойствие.
– Сталин… он был человеком амбиций. Власть – это то, что определяло его. И не всегда в этом был смысл или справедливость. – Он замолчал, словно собираясь с мыслями, его рука на мгновение сжалась в кулак. – Можно спорить о том, чудовище он или спаситель, но никто не может отрицать его влияние. И всё же… я так и не смог до конца понять его.
Слова профессора, лишённые пафоса, оставили в воздухе ощущение холодной реальности.
– Ну, мы знаем, что никакой морали он не признавал, – пробурчал Борис, его голос прозвучал почти грубо. – Расстреливать своих, подозревая в измене, а потом за мнимую "измену" расстреливать, это ли не признак паранойи.
Ольга усмехнулась, её взгляд был направлен прямо на профессора.
– Это не помешало Николаю Васильевичу отдавать ему своих подружек, – произнесла она с ледяным спокойствием.
Слова ударили, словно камень в стекло. Гости замерли, большинство с видимым смущением. Аля молча опустила глаза, но её лицо выдавали лёгкие румяные пятна недоумения и обиды. Виктор осторожно дотронулся до её руки, но его улыбка увяла, когда он встретил холодный взгляд Ольги.
– Ольга, перестань! Что ты можешь знать? – воскликнул Николай Васильевич, ударив ладонью по столу. Его голос зазвенел гневом. – Постыдилась бы перед Алей.
Ольга едва заметно пожала плечами, её лицо оставалось спокойным, но в глазах плескалось странное удовлетворение.
– Да ладно вам, профессор, – спокойно произнесла она. —. У всех есть свои секреты.
Она повернулась к Але, её взгляд был холодным и колким. Аля прикусила губу, её глаза блестели от сдерживаемых слёз.
– Ольга, прекрати, – тихо, но твёрдо сказала Аля. – Ты перебрала с вином.
В комнате повисло напряжение. Остальные гости обменивались осторожными взглядами, будто пытаясь понять, насколько всё серьёзно. Саша, напрягаясь всем телом, записывал каждую деталь. Его интуиция шептала ему, что здесь скрывается нечто большее, чем просто семейная перепалка.
Виктор попытался восстановить атмосферу. Его улыбка была натянутой, но голос звучал почти искренне.
– Ольга, оставь это. Мы ведь собрались не для того, чтобы выяснять, кто кому что должен, а чтобы провести время вместе, – произнёс он, стараясь прозвучать убедительно.
Однако взгляд профессора, устремлённый на Ольгу, оставался непроницаемым. Его лицо, обычно доброе, словно застыло в маске сдерживаемой боли. Было видно, что её слова всколыхнули старые, тщательно скрываемые раны. Ирина хмуро смотрела на Ольгу, её губы искривились в лёгкой гримасе презрения. Борис, напротив, выглядел заинтересованным, будто это представление было поставлено специально для него. Он