Но Кэмпбелл лишь крикнула снизу:
– Нет там никакой мыши! Для мышей в мансарде слишком холодно!
Мерри услышала приглушенное «Ай!» папы Тима, которого Кэмпбелл ткнула в бок локтем.
– Тим! Ты чем перегородки уплотнял? Надеюсь, не ватой…
– Вы можете замолчать? – раздался крик младшего брата Адама. – Я еще полчаса могу не вставать.
Мэллори потрогала кончиками пальцев запястья и лодыжки, потерла ладонь о ладонь, прикоснулась к скулам. На ощупь кожа была такой холодной, словно она только что спустилась на лыжах с горы. Она понимала, что прохладный воздух третьего этажа старого дома тут ни при чем. Мэллори чувствовала себя такой уставшей, словно возвратилась после долгой пешей прогулки, во время которой прыгала с камня на камень над ужасными расщелинами в скалах. С таким же успехом она могла бы вообще не спать.
Мэлли расплакалась.
Спустя секунду Мередит уже стояла на коленях возле кровати сестры, сразу позабыв о горе, разрушившем ее жизнь. Минувший час девочка провела перед зеркалом, стараясь найти способ избавиться от последствий «чудодейственного» средства против прыщей, рецепт которого ей дала старшая сестра Кейтлин.
– Помажь зубной пастой прыщики, и к утру от них и следа не останется, – так, по крайней мере, уверяла Джеки.
Она, в принципе, оказалась права. Прыщей и след простыл, а на их месте образовались покраснения, шершавые на ощупь. Мередит из героини рекламы средства против прыщей и угрей «Окси-10» превратилась в иллюстрацию из медицинского пособия, посвященного редким болезням кожи.
Но ничего теперь не имело значения, ведь Мэллори плакала.
Мэлли плакала не чаще, чем покупала новую одежду, то есть раз в год. Чтобы заставить ее разрыдаться, должно было произойти нечто из ряда вон выходящее. В последний раз Мередит видела сестру плачущей летом, когда бабушка Гвенни сказала внучкам, что этот так называемый дар останется с ними навечно. Перспектива того, что всю жизнь их будут терзать мерзкие видения, ужасала. Упрямый факт. Такой же упрямый, как и то, что, будучи близняшками, они отмечали свои дни рождения в разных годах, потому что Мерри родилась за минуту до наступления нового года, а Мэлли – через минуту после того, как новый год наступил. После ужасных испытаний, выпавших на их долю, даже у Мэллори, которая не плакала, когда на футбольном поле падала и разбивала в кровь колени, сдали нервы. Но несколько добрых слов и рассказ о высоком предназначении близнецов в исполнении бабушки Гвенни – и Мэлли, что называется, начала распадаться на глазах.
Как бы там ни было, но плач сестры подействовал на Мередит так, что она и думать о своем «несчастье» забыла.
– Стер! – обратилась она к Мэллори, используя имя, которое придумала для сестры еще в раннем детстве. – Что случилось?