– Так что же, – Гримо щелкнул карточкой о большой палец, – я так и думал, что примерно этим все и кончится. Вы фокусник, не так ли?
– На карточке разве это написано?
– Так-так, если я назвал профессиональный ранг ниже, прошу прощения. – Гримо качнул головой, фыркая, словно развеселившийся астматик. – Я не думаю, что вы соблаговолите показать нам одну из ваших иллюзий?
– Отчего же? С радостью, – неожиданно для всех ответил Флей.
Последующие его движения были так быстры, что застали компанию врасплох. Их можно было принять за нападение, хотя таковым они не являлись – по крайней мере, в физическом плане. Он наклонился над столом прямо к Гримо, опустил воротник пальто и снова поднял, прежде чем кто-то, кроме профессора, успел разглядеть его лицо. Однако Миллсу показалось, что он ухмылялся. Гримо продолжал сидеть в напряженной неподвижной позе. Только челюсть выступила вперед и приподнялась так, что рот стал похож на презрительную дугу, выгнувшуюся посреди подстриженной бороды. Он как ни в чем не бывало продолжал щелкать визиткой о большой палец, но кожа его приобрела сероватый оттенок.
– А теперь, прежде чем я уйду, мне нужно задать еще один вопрос знаменитому профессору, – учтиво сказал Флей. – Скоро, как-нибудь вечером, к вам кое-кто наведается. Брат и меня подвергает опасности, но я готов пойти на этот риск. Кое-кто, я повторяю, к вам наведается, причем довольно скоро. Кого вы предпочтете: меня? Или мне стоит послать брата?
– Посылайте брата, – рыкнул Гримо, внезапно поднимаясь, – и будьте прокляты!
Никто не успел проронить ни слова, как дверь за Флеем уже захлопнулась. Вместе с нею захлопнулась и дверь к любым точным сведениям, которые могли бы пролить свет на то, какая цепочка событий привела к происшествию, которое имело место в субботнюю ночь 9 февраля. Все оставшиеся сведения представляли собой фрагменты разрозненной мозаики, которые соединить в единую картину было не проще, чем собрать обугленные кусочки писем между двумя стеклами. В описанную нами ночь полый человек, как его стали называть, сделал свои первые шаги, а потом пешеходные дорожки окутала снежная тишина – и три гроба из пророчества наконец были заполнены.
Глава вторая
Дверь
В тот вечер у камина в библиотеке доктора Фелла в доме № 1 на Адельфи-Террас ключом било хорошее настроение. Доктор, весь разрумяненный, восседал в своем самом большом, удобном и старом кресле, обивка которого просела и потрескалась, – собственно, именно такие кресла и являются самыми удобными, но жен просевшая обивка почему-то всегда беспокоит. Глаза доктора Фелла буквально сияли за стеклами пенсне на черной ленточке, и каждый раз, когда его что-то смешило, он стучал