– Ошибка выжившего, знаешь. Если у тебя здесь все работает, это не значит, что за порогом у остальных всё так же, – парень смешно нахмурился, устало взглянув на меня из-под густых бровей.
Я улыбаясь пожала плечами. Егор закинул руки за голову и уставился куда-то надо мной. Затем он, вероятно, нашел новый аргумент:
– А люди, которым становится плохо вблизи станции? Это ты отрицать не можешь. Наверняка, видела хотя бы раз скорую у станции, раз ты туда ходишь. Они рассказывают о том, что видят тени над контейнером; кто-то видит свет, типа спиралью закручивающийся над головами охранников, которых приставили к контейнеру. Кто-то даже слышит голоса и пение внутри него.
– Видела скорые. Правда, – кивнула я, – а ты видел когда-нибудь как у некоторых верующих случаются припадки во время церковных служб? Здесь то же самое. По-моему, мы говорим об очень впечатлительных и эмпатичных людях с хорошей фантазией.
– Согласен-согласен. Все логично и стройно. Я тоже не дурачок. Но меня заставило сомневаться исчезновение людей, – Егор развел руками, – разве это можно объяснить логически? Вся бригада пропала. Бесследно.
– Ну, у меня нет доступа к делу. Всё, что мы с тобой знаем – из слухов да новостей. Они не могли совсем бесследно исчезнуть. Такого не бывает. Думаю, все эти новостные издания специально придают этому такой флер таинственности. Им же нужно поддерживать интерес аудитории, чтобы их слушали, подписывались и покупали. Всем кушать хочется.
Парень сидел, подперев рукой щеку, отчего указательный палец приподнял его бровь. Губы вытянулись в тонкую линию. Он сердито сверлил меня взглядом. Меня рассмешил его недовольный вид, но я сдержала улыбку.
– Просто я не на той волне, понимаешь? – мне нужно было увести разговор в другое русло.
Я встала, ободряюще сжала его плечо и жестом позвала в комнату. Егор последовал за мной. Мы забрали наши кружки с чаем и переместились в зал. Я села на вращающееся кресло у рабочего стола, а он начал осматриваться.
– Я живу в своем мирке, общаюсь с людьми только по работе, ни телик, ни радио не люблю. Поэтому и значения всего происходящего не понимаю.
Парень бесшумно прошелся по мягкому ковру и остановился у карты мира на стене, истыканной булавками.
– Ты везде была? – он положил руки на пояс, выпятил широкую грудь, и, светло улыбаясь, повернул ко мне лицо. Сверкнули его белые зубы, а под глазами от улыбки образовались мешочки.
– Нет. Это то, куда я хочу съездить, – я спрыгнула со стула и встала рядом с ним, радостная, что мы наконец сменили тему.
– А это что? – спросил Егор, заметив чёрную булавку на юго-западе Англии.
Я замялась.
– А… Это первое направление.
– Почему чёрным?
– Ну… Чтобы отличалось от остальных, наверное, – развела я руками и вернулась обратно на стул у рабочего стола.
Егор последовал