Наконец ее раздели до рубашки. Женщины причесали ей волосы, шепча свои советы на ухо и щипая ее за щеки, прежде чем удалиться и предоставить поле боя жениху. Роберт зашел в комнату тоже в одной рубашке. Он вежливо вытеснил из комнаты смеющихся гостей и захлопнул дверь у них перед носом. Несколько неприличных шуток и смех донеслись из коридора, а затем гости удалились и молодожены остались одни.
Роберт убедился в том, что задвижка на двери надежно закрыта, и, улыбнувшись, повернулся к Элизабет.
– Я радовался этому целый день, – признался он слегка заплетающимся языком, поскольку, как и она, слишком часто заглядывал в свой бокал. – Нет, уже на протяжении нескольких недель! Я не мог думать ни о чем другом, ты знаешь это? – Сделав несколько шагов, он приблизился к ней и притянул к себе. Его объятия были нежными и одновременно настойчивыми. Его волосы и тело были свежевымытыми, и от него приятно пахло.
– Ты рада, что ты теперь моя жена?
Элизабет молча кивнула – а что ей еще оставалось делать? И, помедлив, неуверенно ответила на его объятия.
– Ты такая красивая!
Он поцеловал ее в висок, затем в щеку, а его руки в это время нежно гладили ее по спине. В конце концов его губы нашли ее рот, и с этого момента поцелуй Роберта сразу же стал требовательным. Элизабет ожидала, что ее сейчас охватит такая же безумная страсть, которую она почувствовала, когда ее целовал Дункан – черт бы забрал к себе его черную душу! – однако ничего подобного не произошло. От Роберта сильно разило алкоголем, и, кроме того, он с такой настойчивостью приник к ее губам, что ей просто не хватало воздуха. И все же она не осталась безучастной, ибо почувствовала робкое, но ощутимое возбуждение, которое постепенно усиливалось под ласкавшими ее руками. Сама она не делала ничего, кроме того, что обнимала его, в то время как его руки скользили по ее телу. Она не боялась предстоящей близости, ее скорее переполняло любопытство, смешанное с ожиданием, – как это будет с ним? Она лихорадочно жаждала испытать такие же ощущения, как накануне с Дунканом.
Когда он перестал целовать ее, она почувствовала облегчение. Затем он затащил ее в кровать и вжал в простыни, одной рукой задрав свою рубашку, а второй – ее, и так до тех пор, пока ее голое тело не открылось его взгляду. У нее даже не осталось времени, чтобы почувствовать стыд. Застонав, Роберт