– Sie wünschen ein Zimmer, mein Herr?[88]
– Я, я… Только не грабить, а брать цену настоящую, – отвечали Николай Иванович.
– Der Herr spricht nicht deutsch[89], – кивнул швейцар кельнеру и, обратясь к Николаю Ивановичу, сказал: – За пять марок мы вам дадим отличная комната с две кровати.
– Это то есть за пять полтинников, что ли? Ваша немецкая марка – полтинник?
– Немножко побольше. Пожалуйте, мадам… Прошу, господин.
Супруги вошли в какую-то маленькую комнату. Швейцар захлопнул стеклянную дверь. Раздался электрический звонок, потом легкий свисток, и комната начала подниматься, уходя в темноту.
– Ай, ай! – взвизгнула Глафира Семеновна. – Николай Иваныч! Голубчик! Что это такое? – ухватилась она за мужа, трясясь, как в лихорадке.
– Это, мадам, подъемный машин, – отвечал голос швейцара.
– Не надо нам, ничего не надо! Отворите!.. Пустите… Я боюся… Впотьмах еще. Бог знает что сделается… Выпустите…
– Как можно, мадам… Теперь нельзя… Теперь можно убиться.
– Николай Иваныч! Да что ж ты молчишь, как истукан!
Николай Иванович и сам перепугался. Он тяжело отдувался и наконец проговорил:
– Потерпи, Глаша… Уповай на Бога. Куда-нибудь доедем.
Через минуту подъемная машина остановилась, и швейцар распахнул дверцу и сказал: «Прошу, мадам».
– Тьфу ты, чтоб вам сдохнуть с вашей проклятой машиной! – плевался Николай Иванович, выходя на площадку лестницы и выводя жену. – Сильно перепугалась?
– Ужасти!.. Руки, ноги трясутся. Я думала, и не ведь куда нас тащат. Место чужое, незнакомое, вокруг все немцы… Думаю, вот-вот в темноте за горло схватят.
– Мадам, здесь отель первый ранг, – вставил замечание швейцар, как бы обидевшись.
– Плевать я хотела на ваш ранг! Вы прежде спросите, желают ли люди в вашей чертовой люльке качаться. Вам только бы деньги с проезжающих за ваши фокусы сорвать. Не плати им, Николай Иваныч, за эту анафемскую клетку, ничего не плати…
– Мадам, мы за подъемную машину ничего не берем.
– А не берете, так с вас нужно брать за беспокойство и испуг. А вдруг со мной сделались бы нервы и я упала бы в обморок?
– Пардон, мадам… Мы не хотели…
– Нам, брат, из вашего пардона не шубу шить, – огрызнулся Николай Иванович. – Успокойся, Глаша, успокойся.
– Все ли еще у меня цело? Здесь ли брошка-то бриллиантовая? – ощупывала Глафира Семеновна брошку.
– Да что вы, мадам… Кроме меня и ваш супруг, никого в подъемной карете не было, – конфузился швейцар, повел супругов по коридору и отворил номер.
– Вот… Из ваших окон будет самый лучший вид на Паризерплац.
– Цены-то архаровские, – сказал Николай Иванович, заглядывая в комнату, которую швейцар осветил газовым рожком. – Войдем, Глаша.
Глафира