По возвращении он застал Макара сидящим в банном халате на верхней ступени лестницы. Рядом – бутылка текилы. Макар сражался с жестоким похмельем.
– Removed her from[4]… – Макар слабо помахал рукой. – Из нашей, Клава, реальности… Кнопочка delete… Нажал и… нет Ксюшки-хитрюшки.
– Я свою тоже «делит». Вызвал ей спозаранку тачку до Москвы, – Клавдий потянулся всеми мускулами. – Я, хам, в отличие от тебя, даже ее имя не спросил.
– Рита… Она тебе в баре называла свое имя, когда клеилась. Рита-Читта-Дритта, – Макар встал и станцевал на ступеньке степ, не боясь покатиться кубарем вниз. – А ты все мимо ушей. Каменная твоя рожа, Клава…
– Подонки мы, – констатировал Клавдий.
– Как твоя рука?
– Лучше.
– Секс все лечит, – философски заметил Макар.
– Твари мы последние, – Клавдий вздохнул. – Девчонки ни при чем. Дело в нас.
– Ну, хотели мы… жаждали… добивались чистой горячей верной любви, – Макар шутовски поклонился, разводя руками. – И ты, и я… Мы оба. Болваны…. Да, если бы не ты, братан… Я бы давно уже достиг. Руки мы друг другу намертво связали!
– Ну да, конечно, – отрезал Клавдий. – Словно в той пьесе: не цепи – кандалы. Да?[5]
Макар выпрямился, глядя Клавдию в глаза.
И в этот момент они услышали шум: что-то тяжелое упало в кухне. А затем раздался женский крик – пронзительный, полный боли и страдания.
Уборщица Роза.
Они даже не заметили с похмелья, как она зашла в их роскошную виллу…
Глава 3
Пропавший без вести
– Вашего сына зовут Руслан, – Макар включил кофеварку. – Роза Равильевна, расскажите нам, что случилось?
Уборщица Роза глянула на него, быстро дожевывая булочку. На ее глаза вновь навернулись слезы. А Клавдий вспомнил: услышав шум в кухне виллы Парк-отеля, они поспешили туда и обнаружили ее распростертой на полу рядом с опрокинутым ведром и шваброй. С похмелья они соображали еще туго – засуетились неловко: он, Клавдий, ринулся щупать у уборщицы пульс. А Макар в одиночку поднял уборщицу на руки и отнес ее в гостиную, уложил на диван. Она очнулась через минуту, наверное, – кто считал мгновения в запарке? В темных глазах ее метался дикий ужас, затем взгляд затуманился, смягчился, приобрел осмысленность.
– Где болит? В груди? Под лопаткой? Сердце? Я вызываю вам «Скорую». – Клавдий нагнулся к ней с высоты своего роста, доставая мобильный.
Но уборщица вцепилась в его раненую руку на перевязи:
– Нет, не нужно сюда в отель врачей! Они ж через КПП проедут, администрация увидит. Скажут потом – больная… нам такие не надобны, увольняем. Я сюда на автобусе из поселка нашего еду, встаю в шесть, и всего-то один транспорт. А на прежнюю работу на автобусе, электричке