На стыке квартала ремесленников и нижнего города стоял приют – старый и угрюмый на вид. В его стенах находили своё место те, кому не нашлось его в семьях, и детей сюда привозили со всех окрестностей Галерена.
Мир был разделён не только лесами и горами, но и веками противостояния между альвзаидами и хаменами. Альвзаиды, потомки королевской крови, всегда держали власть в Галерене, их величие и магия охраняли мир, но их правление было холодным и отчуждённым. Хамены же, народ сильных воинов, служили, защищая королевскую власть и поддерживая порядок, но в то же время оставались в тени, лишённые права на самоуправление.
Приют, несмотря на свою суровость, был теплом среди этой холодной тени. Хозяйка, женщина строгая и надёжная, заботилась о детях. У неё был твёрдый взгляд и заботливые руки, благодаря чему дети чувствовали себя в безопасности. Но даже здесь, в этом уютном уголке, где тепло камина окутывало каждого, страхи и легенды находили свой путь.
Мириель и Рамона, что пришли навестить друзей, были на половину десятка лет старше большинства детей в приюте, и их рассказы, будто пропитанные застывшим страхом, завораживали. Они сидели напротив близнецов – едва достигших пяти лет, – и те в ответ жались друг к другу, словно стараясь стать меньше и незаметнее. Рамона бросила молчаливый взгляд на Мириель.
– Они говорят, что он… – начала Рамона, делая голос ниже и тише, будто боялась, что кто-то подслушает, – совсем не похож на нас. Его уши – закруглённые, как у пней, без заострённых кончиков. А глаза… белые, словно морская пена.
– Его видели на окраине леса, – добавила Мириель, вглядываясь им в глаза, от чего те побледнели ещё больше.
– Если кто-то встретит его взгляд, – продолжила Рамона, – то его сердце навсегда наполнится страхом, и даже если он захочет закричать громче всех – не сможет.
– Почему? – едва слышно пискнул Танаель, и его брат тоже придвинулся ближе, слушая, будто сам дыханием боялся спугнуть историю.
Рамона, не скрывая зловещей ухмылки, принялась объяснять:
– Говорят, что человек не любит звуки. Особенно детские голоса. Он живёт в тишине, и у всех, кто мешает ему, он отнимает голос. Никто не знает, где он обитает, но ночью он иногда выходит из тени леса. Некоторые видели, как он крадётся по деревне, прячась в темноте, – добавила она, едва сдерживая улыбку, видя, как близнецы сгрудились ещё теснее.
Мириель продолжила, её голос звучал уже более серьёзно и мягко:
– Мама говорила мне, что это всего лишь страшилка, чтобы дети не ходили в лес. Но… – она взглянула в сторону окна, затем вновь на близнецов. – кто знает, откуда эта история взялась? Может, он действительно жил здесь, и у него не было ни черных глаз, ни длинных волос, конечности были настолько длинные, что царапали пол? – Она на мгновение замолчала, увидев испуганную реакцию близнецов. – Но однажды… он исчез, и с тех пор никто его не видел, но все продолжают рассказывать о нём друг другу.
– Но… если его никто не видел, откуда про него вообще знают? – Дориель прошептал, чуть приподнявшись и забыв о страхе.
Их прервал звук шагов – по коридору шагала хозяйка приюта. Взгляд её был строгим, но не злым, и она пересекла зал, чтобы остановиться в дверном проёме.
– Все разошлись по комнатам, – сказала она, но её голос был мягче, чем обычно, будто и сама она была не совсем против этих рассказов, – Завтра будет новый день, и вы можете потратить его на что угодно, но сейчас вам пора спать.
Неохотно дети начали подниматься. Близнецы, дрожа от страха, попрощались с Рамоной и Мириель и побрели к своей комнате, ещё не до конца оставляя позади таинственную историю о человеке, которого они, возможно, уже никогда не смогут забыть.
Когда дети наконец разошлись, к девочкам подошёл Алмор, старший брат Рамоны. Он был сдержанным и задумчивым, но в его глазах как обычно светилась привычная забота. Город уже засыпал, и им предстояло пройти по почти пустым улицам – Алмор всегда настаивал проводить Мириель до самого дома, даже когда она тихо возражала.
– Рассказывать такие истории – не самая лучшая идея, – проговорил он в полголоса, не глядя на неё, словно говорил сам с собой. Голос его звучал скорее задумчиво, чем укоризненно.
– Они всё равно услышат об этом. Лучше уж от нас, – ответила Мириель, пожав плечами, на что Рамона согласно кивнула.
Ночная прохлада заставила Мириель крепче обхватить себя руками, будто в этом жесте можно было найти хоть немного тепла. Впрочем, пальцы сами собой скользнули к горлу, касаясь знакомого узора броши – холодного на ощупь металла.
– А вы… – она шла, разглядывая бледные каменные стены и ночные огни, но на миг повернулась к друзьям. – Вы сами… верите в человека?
Лицо Алмора оставалось спокойным, хотя в глазах на миг мелькнула тень – едва заметная. Он взглянул в темноту перед собой, будто видел там что-то, о чём не стоило говорить. Прежде чем ответить, он замедлил шаг, давая время этому короткому молчанию.
– Кто знает, – тихо ответил он, обращаясь скорее к ночи, чем к Мириель. – Возможно,